«Саламбо», автор которой всё же ни разу не историк, но Сифакс элефантерией уж точно заморачивался и хоть как-то подготовленные кадры Масиниссе в наследство оставил. А тот ещё и от Сципиона часть карфагенских слонов получил – вместе с их погонщиками и обслугой, надо думать. Так что было кому и этих нынешних ловцов хоботных их ремеслу научить, и учёба, похоже, пошла впрок. Трёх заарканенных подростков ловко стреножили, и следовать за убегающим остальным стадом они уже не могли. Наверное, обошлось бы и в самом деле без серьёзной заварухи, если бы не облажался один из пеших. Какого хрена его понесло к совсем мелкому слонёнку – мёртвый герой уже не расскажет…
Естественно, дуралею пришлось иметь дело с его матёрой мамашей, в которой инстинкт защиты потомства пересилил общий испуг. А разве убежать человеку от слона? Может быть, его бы и спасли конные, если бы в дело не вмешался ещё и непонятно как очутившийся среди стада матёрый самец. Этого привлёк отчаянный рёв уже пленённых людьми подростков, и его совершенно не ко времени включившийся инстинкт обязанного защищать своих вожака мог натворить немало бед. Конные отвлеклись на него – умело им занялись, квалифицированно, ловко заарканив ноги, обездвижив точными ударами пик и забросав наконец дротиками. Грамотно завалили, надо отдать им должное, мы с Володей аж прихренели. Но слониха пешего беглеца тем временем догнала и растоптала. А потом напуганное и окончательно деморализованное стадо наконец убежало восвояси, и их, само собой, никто и не думал преследовать. Крысу – и ту без крайней нужды загонять в угол не рекомендуется, а тут слонопотамы! Ага, мелкие лесные, мля!
Таким образом, результатом этой охоты стал размен – три пойманных молодых слона и один убитый матёрый за одного растоптанного человека и одну растоптанную их главной слонихой лошадь. Ушибы, ссадины и пережитый мандраж – не в счёт.
– Не повезло, – прокомментировал Харидем. – Самец всё дело испортил. Обычно они поодиночке и вдали от стад самок с молодняком держатся и в кольцо нашей облавы не попадают, а этот оказался близко и попал. Не повезло…
Пойманных слонов привязали каждого к паре взрослых ручных, специально для этого на охоту и взятых, и хоботным пленникам пришлось покорно проследовать с ними в направлении базового охотничьего лагеря, где их быстро отучат дисциплину баловать и порядок хулиганить, а научат быть патриотами и любить родину – Великую Нумидию и её великого царя – ага, в лице назначенного по его повелению погонщика. Наблюдение за этим процессом в нашу «экскурсионную» программу не входило, но скорее всего их там тупо и незатейливо зафиксируют в специальных смирительных стойлах между брёвен и утихомирят голодом или жаждой, как это делают и индусы. Школа-то ведь того слонового патриотизма исходно – индийская, и не просто же так погонщиков слонов, давненько уже местных, по традиции «индусами» называют. К убитому же самцу начали уже стягиваться вездесущие полосатые гиены. Наглые – спасу нет. Видимо, частенько им уже доставалась в подобных случаях халявная пожива, и они начали воспринимать её как должное. Но на сей раз на единственную слоновую тушу, не говоря уже о трупе их погибшего товарища, у нумидийцев были собственные планы. Падальщикам с помощью копий и дротиков быстро растолковали, что здесь им – не тут.
Самым лакомым в слоновьей туше считается запечённый хобот. Каков он там на вкус – это Арунтия надо спрашивать. Хобот достался им с Харидемом, распорядителю охот и самым отличившимся из охотников – по субординации и по заслугам, короче. Ну, это справедливо, тут без обид. Остальным, и нам в их числе, досталась остальная туша – может быть, и не такая вкусная, зато обильная – голодным не остался никто.
– Жестковато, – пожаловался Володя, разжёвывая свою порцию из доставшейся нам с испанцами слоновьей ляжки.
– Да ладно тебе! Зато оно хоть на зубах чувствуется! – сколько себя помню, мне всегда нравилось жестковатое, а «тающего во рту» я никогда не понимал. – Мясо – оно и в Африке мясо…
Но не на одной только армии базируется военная мощь великих держав. Войско надо оснащать, обучать и кормить, а профессиональное войско – ещё и должным образом стимулировать. Голый патриотизм ведь вместо масла на хлеб не намажешь. Это только с народным ополчением всё просто – у африканских царьков не забалуешь. Лишь прикажет великий и грозный Чака своим зулусам – и со всех подвластных краалей стянутся к нему и вооружённые люди, и припасы для их прокорма. Как вожди краалей всё это обеспечат – то их проблема, великого Чаку ни разу не гребущая. Ну-ка, кто тут у нас не патриот? Ассегай в брюхо, и весь сказ. Так же примерно обстоит дело и у Масиниссы с его пешим и конным ополчением – пусть только попробует кто не явиться, когда горячо любимая родина под знамёна призывает! Но то с подневольным ополченцем, которому велено быть патриотом, и хрен он куда от этого денется. А профессиональный патриотизм ещё и стимулирования требует, и далеко не одним только грозным окриком. Профессионала его ремесло кормить должно, иначе он или сбежит, иди с голоду сдохнет, и хрен ли тогда от него толку? Даже если свой, для которого ты – и великий, и грозный, и вообще персональное олицетворение горячо любимой родины. А уж с чужими и вообще без звонкой монеты конструктивного разговора не получится – что им твоё величие, если ты скуп или неплатежеспособен? Чем вооружать хотя бы тех профессионалов, когда с собственным нормальным оружейным производством в Нумидии напряжёнка? Только из-за бугра покупать за звонкую монету, будь ты хоть трижды великий и грозный. Как выразился кто-то из больших и уважаемых шишек, для войны нужны три вещи – деньги, деньги и ещё раз деньги. Экономика, короче, должна быть… Нет, я уже всё сказал. Именно – должна хотя бы просто быть. Какая – это уже вопрос второй, лишь бы денег при этом на все царские хотелки хватало.
Когда собственное сельское хозяйство примитивно, ремесло едва наметилось, и с нищих подданных много не сдерёшь, зато есть многочисленная и подвижная конница и есть более слабые соседи – ход экономической мысли правителя такой страны очевиден. Тем более что и изобретать-то, собственно, ничего не требуется. И в реальной-то истории нумидийцы не упускали случая прогуляться в набег на юг – за чёрными рабами. Теперь же великодержавная политика Масиниссы потребовала таких финансовых затрат, что все эти любительские набеги лихой молодёжи подвластных родов покрыть те затраты не могли
