- Тебе будет хорошо, – объясняет Василий. – Если у тебя было ощущение, что хочется в туалет, то это нормально перед сквиртом. Это секрет распирает…
- Оставь эту лекцию по анатомии! Физиологические процессы, происходящие в организме, мне отлично известны!
- Тогда что не так? – Он, пожалуй, впервые выглядит настолько растерянным.
Света садится рядом на диван, поджав ноги. Обнимает его, потирается лицом о заросшую бородой щеку.
- Я хочу, чтобы хорошо было нам обоим. Я не хочу быть эгоисткой. Это неправильно.
- Света… - выдыхает Василий.
- Но есть же способ. Как-то ведь ты кончаешь… Когда ласкаешь себя сам? – озвучивает робкую догадку Моль.
- Да. Это работает, – сознается мужчина, и тут же отводит глаза. А Света не позволяет это сделать. Обхватывает ладонями лицо, целует глаза, скулы, губы:
- Значит, мы сможем быть вместе… Сможем.
Василий не понимал, что она затеяла. Почему не дала себе кончить? Он знал, что ощущения при сквирте были во стократ сильнее любого оргазма. Он в совершенстве овладел этой техникой, и знал все нюансы… А она отказалась… чтобы что?
Света раздевает Василия, легонько толкает, заставляя лечь. Целует грудь, накаченный живот с крупными выделяющимися венами, абсолютно гладкий лобок и, наконец, самое главное – напряженный, идеально ровный член. Накрывает головку губами. Его ласкали тысячу раз. Как правило, влюбленные, как кошки, женщины. Он не испытывал ровным счетом ничего. Происходящее его абсолютно не волновало. А сейчас… Зачем он это вспомнил? Вскочил резко, отстраняя Свету, обхватил ладонью член. Впился ртом в ее губы, остервенело работая рукой. Оторвался на секунду, ухватил губами сосок, втянул в рот. Прижал языком к небу. Пальцами свободной руки безошибочно нашел клитор, скользкий и влажный. Света всхлипывает, заведенная до предела. Он надавливает жестче, сильнее, и она кончает с хриплым стоном. Почему-то ее удовольствие подгоняет его самого, неминуемый оргазм приближается, и в его преддверии Василий с удивлением замечает, что Света склоняется над ним. Он машинально опускает руки на ее голову и с болезненным удовольствием кончает в услужливо приоткрытый рот. Оргазм длится невероятно долго. Ему никогда не было так хорошо. Что же ты наделала, Света? Как же теперь с этим жить?
Они лежат на смятых влажных простынях и смотрят в глаза друг другу. Слов нет. Только чувства, которые переполняют, вытесняя из легких кислород. Василий кожей ощущает приближение очередной панической атаки. На постель забирается Селедка. Перелезает через Свету и устраивается между ними:
- По-моему, он тебя ревнует ко мне, – улыбается женщина, поглаживая котенка.
- Думаешь, Селедка гей? – пересиливая собственный страхи, шутливо парирует Василий.
- Все может быть. Вась…
- Ммм?
- А ты… Нет, если не хочешь не отвечай…
- Ближе к делу, Света.
- А ты… как ты не стал геем? После всего…
Василий встал с дивана. Бесстыдно прошел через комнату в кухонную зону. Налил из графина воду:
- Что… Боишься, пид*ру отсосала?
Света вздрагивает. Натягивает одеяло едва ли не на голову.
- Прости… - тут же извиняется Василий, загоняя вновь воскресшего Алана в глубины сознания. – Прости, Света… - Он отставляет стакан и возвращается к дивану.
- Ничего. – Едва слышный шепот. – Ничего, Вася… Я понимаю.
- Ни хрена ты не понимаешь! Ни хрена! – Вновь злится. – Думаешь, геями становятся? Ты же врач, Света, очнись! Ты либо склонен к этому, либо нет! Мне повезло. Я познал женщину до того, как меня изнасиловали. Я уже имел представление о том, что мне нравится, и как. Знаешь ли, в приютах детишки очень быстро смекают, что к чему. У девчонок к шестнадцати годам по два, по три аборта за плечами. Я лет с тринадцати трахал все, что движется, поэтому, когда трахнули меня, я четко понимал – мне это не нравится.
К концу своего монолога Василия прилично потряхивало. Отступившая паника и злость снова накрывали. Света поднялась с постели. Подошла вплотную к мужчине. Осторожно прижала его к себе. Давая поддержку и утешение:
- Извини меня, Васька. Мне не нужно было портить такой хороший день своими вопросами. Извини.
Он понятия не имел, что ей ответить, и как поступить. По идее, ничего такого в ее вопросах не было. Не ее вина, что он разучился нормально общаться. Что в каждом слове видит подтекст или издевку. Ей не за что было извиняться. А ему не стоило так реагировать. Только разве он мог контролировать собственные порывы?
- Проехали. Все нормально.
- Точно?
От ответа на неудобный вопрос Василия избавил звонок телефона. Он подобрался, но трубку не взял. Его лицо стало жестким и колючим.
- Мне нужно уйти. Ненадолго.
- Зачем?
- Чтобы позвонить.
- Ты можешь воспользоваться моим телефоном… Или не можешь?
- Сама подумай. Тебя вычислят на раз - два.
- А тебя?
- Меня нет. А если и вычислят, то далеко отсюда.
Василий вышел из комнаты. Прошел в ванную. Раньше после секса он бы первым делом принял душ. Или ванну, в зависимости от степени извращенности самого акта. Теперь же времени на помывку не было. Впрочем, как и желания. Василий пропитался тонким ароматом женщины. И, что удивительно, этот факт не вызывал в нем никаких негативных эмоций. Он быстро умылся, оделся, прошел по коридору к входной двери.
Из гостиной вышли Света и Селедка.
- Не вздумай за мной ехать. Обещай!
- Хорошо.
- Я серьезно, Света. Это совершенно лишнее. На этот раз я в безопасности. Просто позвоню, и вернусь. – Было так странно отчитываться перед кем-то. Василий в жизни этого не делал. А сейчас почему-то четко осознал, что должен объясниться.
- Я же сказала, что не поеду. Сварю суп-пюре. Тебе можно.
- Хорошо. – Василий удовлетворенно кивнул и вышел из подъезда. Прошел несколько кварталов, вызвал такси. Через двадцать минут зашел в очередной торговый центр, коих в столице миллион, приложил трубку к уху.
- Сроки сдвигаются. Начинаем в пятницу. Время уточню.
Василий напрягается:
- Кто подтвердил отправку?
- Четыре не связанных источника.
- Плюсуйте три моих.
- Засранец. И перестраховщик.
- Жизнь научила. Пятница – отличное время. Отбой.
Василий отключил телефон и выкинул его в урну. Пятница… В их случае - самый лучший вариант. На выходных никто не сможет оспорить арест. Это даст им двухдневную фору. Пожалуй, так даже лучше.
Мужчина не стал задерживаться в торговом центре. Спустился к выходу. Замер возле небольшого цветочного. Он редко дарил цветы. Только, если того требовал план обольщения очередного клиента, и уж тем более не выбирал их сам. Так почему же он сейчас застыл у яркого благоухающего прилавка? Василий отмер, прошел к выходу, а потом, чертыхаясь, вернулся.
