Я кивнула, но спряталась за его спиной, пока он возился с ключом. Едва мы открыли дверь, как в нос ударил едкий запах прокисшего томатного соуса. Мне не хотелось вдыхать его, словно сам воздух тут был ядовитым.
«Je suis désolé», – шепнул голос Мирей у меня в голове. За что она просила прощения? За то, что совершила самоубийство при нас? Или за что-то другое?
«Прекрати, – сказала я себе. – Не думай об этом».
Кто-то – наверное, один из полицейских – вступил в пасту, и я видела отпечаток его башмака, как заправский криминалист. Окно все еще было распахнуто. Ночной дождь намочил пол. Может, закрыть? Я увидела, как Марк смотрит на окно, но не разглядела выражение его лица. Я знала, что рано или поздно нам придется поговорить об этом. «Ты ни в чем не виноват», – хотела сказать я. Но промолчала.
– Можешь собрать вещи? Я пока проверю, забронировала ли Клара номер.
Я пошла в ванную за косметикой и шампунем, потом побросала вещи в чемоданы, не разбирая, где грязное, где чистое, не складывая рубашки Марка. Я не могла отделаться от ощущения, что если мы не покинем квартиру немедленно, то уже никогда отсюда не выберемся. Захлопнув крышки чемоданов, я вытащила их в гостиную.
– Получилось! – Марк ухмыльнулся. – Она оплатила нам номер.
– Это далеко отсюда?
– Нет. Я скачал маршрут. Ты готова?
– Да.
– Пойдем. – Он взялся за ручку чемодана с колесиками и направился к двери.
Мы уже почти спустились по лестнице, когда я поняла, что забыла пальто Клары.
– Черт!
– Что?
– Пальто Клары. Я оставила его на диване.
– Подержи чемодан, я тебе принесу.
– Нет, я сама схожу.
Я должна была туда вернуться. Прежде чем мы покинем это место навсегда, я должна была удостовериться в том, что в этой квартире бояться нечего. Безумная женщина эгоистично решила совершить самоубийство в нашем присутствии. Вот и все. Я сильная. Мне не нужен Марк, чтобы опекать меня.
И все же, открыв дверь и схватив пальто, я затаила дыхание, не решаясь смотреть на окно. Я знала, что если взгляну туда, то увижу ее в оконном проеме – призрак с окровавленным ртом и выломанными зубами, говорящий мне, что ей жаль, таким тоном, словно это угроза. Меня охватил ужас, и я бросилась бежать, захлопнув за собой дверь. Страх отпустил меня, только когда я увидела солнечный свет, проникающий из-за двери в подъезд.
– Все в порядке? – спросил Марк, когда я вышла к нему во двор.
Я утратила дар речи. Кивнув, я постаралась успокоиться, застегивая пальто. Глупо. Я позволила воображению сыграть со мной дурную шутку – я почти не спала, мой мозг сходил с ума от усталости и шока. Вот и все. Достав пару таблеток урбанола, я бросила их в рот. Они начали действовать, когда мы прибыли в гостиницу – маленький уютный отель, увитый виноградными лозами. Холл был выложен подделкой под мрамор, стол администратора потрескался и вздулся пузырями краски.
– Вроде бы ничего, – сказал Марк.
Я попыталась улыбнуться.
Администратор, немолодой уже араб, тепло приветствовал нас, и Марк рассказал о брони номера.
– D’accord. Вы не сможете въехать до двух, но, если хотите, оставьте тут чемоданы.
Мы переглянулись. Нужно убить три с половиной часа. Это мы можем. Бывало и хуже.
– Все в порядке.
Марк назвал нашу фамилию, и администратор повернулся к компьютеру:
– Non. Извините. На это имя ничего нет.
Марк объяснил, что наша подруга оплатила нам номер, и попросил проверить, может быть, номер забронирован на имя Клары.
– Non. Извините.
– Это отель «Три птицы», верно? «Trois Oiseaux»?
– Oui.
Я видела, что Марк едва держит себя в руках. Принятые таблетки подавляли мою тревогу.
– Подождите. – Марк достал телефон и открыл электронное письмо Клары с подтверждением бронирования. – Вот, смотрите. – Он передал телефон администратору.
Тот вздохнул и сочувственно покосился на меня.
– Теперь я понимаю, что случилось. Видите ли, ваша подруга забронировала номер на март. Сейчас февраль. Произошла ошибка, я полагаю.
– Вы можете изменить даты?
Администратор виновато пожал плечами.
– Mais, non. Бронирование сделали через сайт, предоставляющий скидку. Дату должна изменить ваша подруга.
– Можно что-то сделать с вашей стороны?
– Мне очень жаль, monsieur, mais non. Вы можете заплатить сейчас и снять комнату, если у вас есть кредитная карта. У нас найдутся свободные номера.
Марк хлопнул рукой по столу от злости, но администратор сохранял все то же сочувственное выражение лица.
– Это невозможно. Я могу воспользоваться вашим вай-фаем?
– Конечно.
Я присела на стул рядом с запылившейся китайской розой из пластмассы. Кофе из «Старбакса» жег мне желудок.
Марк все пытался дозвониться Кларе.
– Она не отвечает. Наверное, уже уехала в Макгрегор.
– Позвони еще.
– Я оставил ей три голосовых сообщения, Стеф. Черт!
Марк запустил пятерню в волосы. Ему срочно нужно было побриться.
– И что теперь? – спросила я.
Но я знала ответ на этот вопрос.
Глава 13
Марк
Мы устроились в парке Тюильри на лавке. Было так холодно, что мы видели, как металл постепенно подергивается инеем. Уже поздно, темно – насколько вообще темно может быть в центре Парижа, ведь тут повсюду огни: вычурные фонарные столбы; фары роскошных черных седанов, ползущих по улице Риволи; теплый свет в окнах величественных зданий, примыкающих к парку; освещенные фонтаны и стеклянная пирамида Лувра; постоянные вспышки фотоаппаратов и мерцание телефонов.
Это может показаться красивым и романтичным, но мне холодно, я устал, болят ноги, заноза ноет. Стеф плачет, опустив голову мне на плечо, – не потому, что ей нужна моя поддержка, а потому, что она тоже чертовски устала и замерзла. Холодная изморось усиливается, превращаясь в дождь со снегом, с реки дует ветер.
– Нам нужно вернуться, – говорю я Стеф. – Мы не можем оставаться здесь.
– Я знаю, – немеющими губами отвечает она, не отрывая лица от моего плеча.
Я заставляю себя встать, мышцы и кости протестуют. Я пообещал администратору в отеле «Три птицы», что мы разберемся с заказом и вернемся, поэтому он позволил нам оставить чемоданы в холле. Мы вышли из отеля, и я подумал: «Мы ведь в Париже, тут есть чем заняться ночь напролет. Может быть, мы продержимся до завтра, проведем спасительную ночь в Городе Любви». Я не поделился этой мыслью со Стеф, поскольку она все еще волновалась из-за самоубийства Мирей, и я знаю, что она сочла бы бестактными мои надежды на приятный вечер. Нельзя сказать, что случившееся с Мирей никак не затронуло меня, но, к моему стыду, я слишком злился на нее. Между мной и Стеф все только начало налаживаться, наш отпуск стал таким, каким и должен был быть изначально, впервые со времени ограбления мы сблизились, начали улыбаться. И тут… такое.
