Прю услышала какой-то шум, напоминавший рокот океанских волн во время шторма. Прекрасный звук.
Потом он начал стихать, и ей захотелось плакать.
Постепенно шум совсем прекратился, но слух по-прежнему служил Прю. Она слышала самые приятные звуки — голоса сестер, поющих заклинание. Она прислушалась сильнее и различила какой-то чужой голос, который так и не смогла узнать.
Но это не имело значения. Прю поняла, что они разобрались в случившемся, что они стараются изгнать из нее злого духа.
Она должна им помочь. Ведь они никак не смогут обойтись без Силы Трех.
Человек в капюшоне поставил по углам алтаря две черные свечи. Между ними лежал кусок пергамента. Прю, содрогаясь, прочла:
Останется зло навеки с тобой,
Да только не там, где чинил ты разбой.
Ты поцелуями жизни крадешь,
Поцелуй наши узы разрежет, как нож.
Мой поцелуй твоего посильней,
Изумруд станет черною башней твоей.
Она не знала, то ли начертанные слова принадлежат колдуну, то ли они защита от него. Видела только, что они написаны кровью.
Прю поглядела на него, пытаясь взорвать его своими телекинетическими способностями. Но ничего не произошло.
Она слишком ослабла. Колдун выкачал из нее силы, точно так же как и жизнь. Смогут ли сестры победить чудовище без ее помощи?
Прю задумалась над словами на пергаменте:
Ты поцелуями жизни крадешь,
Поцелуй наши узы разрежет, как нож.
И поняла, что нужно сделать.
Она почувствовала, как мощь сестер вливается в нее.
Если она их слышит, то и остальные чувства могут вернуться. И способности тоже. Она попробовала припомнить слова, произнести заклинание.
С ее губ слетал едва слышный шепот, но она чувствовала, как в горле вибрируют связки.
— Трех… невинных ты не губил… тебя без сил… больше бед не случится.
Ласкарис создал в ее сознании такой мир, в котором его сила возрастала за счет других. Его мир в ней должен исчезнуть вместе с очередной жертвой — с ней.
Прю знала, что, если колдун убьет ее, он сможет вырваться из мира теней. Ее смерть даст ему свободу в реальном мире. И он сможет без посредника отнимать у людей силу.
Значит, она должна остановить колдуна еще здесь, в мире теней.
Прю увидела, как он взял пергамент с алтаря и сказал с усмешкой:
— А теперь проверим.
Колдун поднес пергамент к пламени свечи, и он превратился в пепел.
— Сейчас мои силы почти такие же, как и прежде, — произнес колдун довольным тоном и отряхнул пальцы. — Раньше я не мог подобного добиться. Но ты оказала мне неоценимую помощь. А теперь, — его голос насмешливо зазвенел, — пора распрощаться навсегда. Иди сюда и подари мне вечную жизнь.
У Прюденс сердце екнуло в груди. Она не хотела подчиняться, не хотела приближаться к нему, но знала, что у нее нет выбора.
Прю почувствовала, что шагает сквозь тьму к алтарю. По мере приближения красный капюшон поднимался над алтарем, будто фонтан.
Она подошла ближе.
— Итак, Прю, — прошипел колдун, — я позвал тебя для последнего жертвоприношения.
Капюшон, всегда скрывавший его лицо, откинулся назад.
Он был на удивление красивым, таким, каким Прю и представляла его. Мужчина, перед которым не устоит ни одна женщина. Не устоит и станет его жертвой.
Но под красивой оболочкой скрывалась злая сущность, и теперь Прю смотрела сквозь маску, видела, каков он на самом деле. Его лицо покрывала отвратительная почерневшая плоть. В ноздри ударил омерзительный запах. Глаза светились ненавистью и торжеством.
Он снова взял руками ее лицо, и она содрогнулась.
— Спасибо, Прю, — произнес колдун. — Спасибо, что вернула меня к жизни.
Когда они целовались прежде, он забирал у нее силу. Но на сей раз Прю знала, что она должна забрать его силу.
Прю содрогнулась от одной только мысли об этом, но она все равно потянулась к нему и слилась с ним губами в последнем поцелуе, имеющем обратный эффект.
Пайпер почувствовала, как сквозь ее тело прошла энергия, пронесшаяся по всему чердаку.
Прю, лежавшая на полу в центре овала, начала корчиться. Сестры так и не поняли, то ли помогли ей, то ли навредили.
Изумрудное ожерелье, лежавшее на груди у Прю, начало светиться и пульсировать, словно живое.
Фиби крепче сжала руки сестер. Елена стояла над ними, сжимая карту с башней. Она побелела от страха и вся дрожала, но Фиби чувствовала, что гадалка тоже направляет всю свою энергию на борьбу со злом, убивающим Прю.
Комнату заполнил ослепительный свет. Тело Прю забилось в конвульсиях.
«Она умирает! — подумала Пайпер. — Она умирает, и мы не можем ее спасти!» У Прюденс изо всех пор начала сочиться кровь. Пайпер почувствовала, как что-то ломается у нее внутри.
«Она погибла! И если даже продолжать петь заклинания, толку не будет».
И тут из тела Прю, словно из тени, начала появляться какая-то фигура.
Ласкарис.
Он оказался самым красивым и самым потрясающим мужчиной, какого только доводилось видеть Пайпер. Она вздрогнула и чуть было не замолчала, но все же нашла силы, чтобы продолжать петь заклинание.
Фиби протянула руки к ожерелью и подняла его над головой, показывая колдуну.
И тут Пайпер окатила новая волна ужаса — колдун принял свое подлинное обличье. Гниющая плоть, почерневшие зубы, холодные глаза, кровь, сочащаяся изо рта. Ласкарис склонился надлежащей Прюденс, и Пайпер поняла, что он пожирает ее, забирает остатки жизни.
— Мы заключаем тебя в темницу! — выкрикнула Пайпер.
Ласкарис обратил к ней свой холодный взор. Его смех эхом разнесся по чердаку.
— Вы опоздали, — произнес он. — Я полон сил! Я свободен!
Глава 17
Прю почувствовала, как все ее тело пронзила боль.
Она поцеловала его. Заставила себя прикоснуться к его разлагающейся коже, к гниющим губам.
Но поцелуй не уничтожил колдуна. Просто освободил от созданного им мира.
Прю почувствовала, как внутри нее что-то зашевелилось, и поняла, что от адского поцелуя с колдуном случилось что-то еще. Она получила невиданную силу, только колдун об этом не знал.
Теперь к ней вернулись собственные мысли, освобожденные от колдовской силы. И тело тоже принадлежало ей, ей одной.
Он ушел. Зло, с которым она боролась внутри себя, вырвалось на свободу.
Чтобы искать новые жертвы.
