— Мистер Неймен, отпустите меня…
Алекс, не слушая, внес ее в лифт, и только тут она обрела твердую почву под ногами. Ее лицо залил румянец смущения, и она укоризненно посмотрела на него.
— Зачем вы это сделали?
— Считай это некоторым искуплением за причиненные страдания. Твои слова об окружной больнице едва не стали пророческими.
— Надеюсь, до этого не дойдет. Теперь я и сама дойду…
— Хочу убедиться, что ты нормально доберешься до постели.
Эти слова вдруг внесли в ее состояние долю смятения. Она с тревогой взглянула на Алекса.
— Не стоит…
— Все в порядке, Анна, я вовсе не собираюсь набрасываться на тебя.
Она смутилась еще сильнее, но больше не проронила ни слова. Перед своей дверью она помедлила, прежде чем отперла замок. Потом обернулась.
— Большое спасибо, теперь я справлюсь сама.
— Уверена, что с тобой будет все в порядке?
— Абсолютно…
— Я могу быть прекрасной сиделкой на тот случай, если тебе станет плохо, — непринужденно предложил он.
— Мне уже гораздо лучше, — испуганно произнесла она, — так что не думаю, что понадобятся услуги столь искусной сиделки.
Алекс тихо рассмеялся.
— Спокойной ночи, Анна.
— Спокойной ночи, Алекс. И спасибо за чудесный вечер…
Тут она едва не упала, облокотившись на дверь, напрочь забыв, что уже отперла ее. Алекс и тут проявил чудеса реакции, успев подхватить ее и невольно вступив на территорию ее квартиры. Тогда, уже не слушая ее жалкого лепета, он внес ее, поставил посреди комнаты и включил свет.
— Теперь я могу быть спокоен относительно того, что ты не останешься лежать в коридоре, — пояснил он Анне, которая начала дрожать в непонятном ознобе.
В голове все перемешалось, и она никак не могла определиться со своими чувствами. Было что-то противоестественное в его присутствии здесь и в то же время тревожное, будоражащее и… притягательное. Алекс огляделся, и, видимо, увиденное понравилось ему. Потом он повернулся к Анне.
— Мне пора.
— Спасибо за заботу.
— Прощальный поцелуй на ночь…
— Не надо!
Он легко коснулся ее губ своими губами, заглушив ее лепет, а потом сразу же отстранился. Анна осталась стоять с непонятным чувством невыразимой потери в душе и растерянностью на лице. Она никак не могла понять, чего же хочет на самом деле: то ли чтобы он остался и продолжил ее целовать, то ли чтобы немедленно ушел и исчез из ее жизни навсегда… Алекс тоже, казалось, выжидал. Анна прикрыла глаза отяжелевшими веками и произнесла нетвердым голосом:
— До свидания…
— Ты действительно этого хочешь?
— Да.
— Спокойной ночи, Анна.
Она все еще стояла посреди комнаты, когда входная дверь слабым щелчком закрывшегося замка дала понять, что Алекс ушел. Растерянным взглядом она прошлась по комнате, пытаясь обнаружить опору, и, сделав пару шагов, рухнула на диван. Несколько минут Анна просто лежала, уставившись невидящим взглядом в потолок и все еще представляя себе лицо Алекса в тот момент, когда он уходил. Несмотря на свое состояние, она поняла, что ей совсем не понравилось выражение его глаз. Холодное и какое-то любопытствующее. В ту минуту, когда она уже почти потеряла голову, Алекс полностью владел собой и ситуацией. Он просто играл с ней, а Анне такие игры не по зубам.
Ничего, выполнение заказа завершится всего через несколько дней и она будет свободна. Анна поднялась и побрела в ванную, в аптечке нашла абсорбент. Вообще-то следовало промыть желудок, чтобы окончательно избавиться от любых причин его расстройства. Но сейчас она была просто не в силах пройти через это. Поэтому, выпив для полного очищения совести и организма целую упаковку абсорбента, Анна залезла в кровать и провалилась в сон.
Удивительным образом утром она совершенно не ощутила никакого недомогания и даже почти выспалась. Бодрое состояние духа продержалось до самого ланча, и она могла бы рассчитывать на его продолжение, если бы не появление Алекса.
Он с улыбкой оглядел ее с ног до головы и поинтересовался, как она себя чувствует.
— Прекрасно, — ответила она, стараясь отгородиться от его влияния и потерпев фиаско. Она смирилась со своей странной реакцией, которая оставалась неизменной всякий раз, когда она видела Алекса: слабость, дрожь внутри и жар, разливающийся по телу.
— Ты читала утренние газеты?
Она удивленно приподняла брови.
— Нет, мне было не до этого. А что случилось? Обвал на бирже?
— Я и не предполагал, что ты читаешь биржевые сводки. Женщин больше интересуют страницы светской хроники.
— А у вас, видимо, большой опыт по этой части, — бросилась она в наступление, и Алекс поморщился, как от внезапного приступа зубной боли.
— Посмотри… — он сунул ей в руки газету, — Дрейк не теряет даром времени, обольщая красоток. Мисс Невада… очень перспективная модель.
— Не понимаю, с какой стороны это касается меня…
Она всунула газету обратно в руки Алекса. Однако успела заметить, что на фотографии у Доминика усталый, почти болезненный вид, а статья была о каком-то благотворительном концерте. Впрочем, Доминик говорил ей в телефонном разговоре, что у него дела.
— …и чем вызвано ваше беспокойство. Мне не нравится, мистер Неймен, что вы опять взялись за свои игры…
— Значит, рыбка уже сорвалась с крючка?
— Не понимаю, что вы пытаетесь мне втолковать, но все ваши намеки мне абсолютно безразличны…
Алекс снова был холоден и враждебен, она сразу почувствовала это.
— Неужели ты сама отказала ему? Нашла рыбку покрупнее?
— Мои отношения с Домиником касаются только меня и его.
— Он не захотел жениться, а решил сделать тебя своей любовницей? В тот день, когда он разорвал твою одежду…
Эти слова настолько вывели ее из себя, что Анна не смогла сдержаться.
— К вашему сведению, как раз все было наоборот. Доминик предложил мне стать его женой, но я отказалась… — Она тут же испуганно прикрыла рот ладонью, поняв, что сболтнула лишнее.
Он расхохотался, глядя на нее едва ли не с презрением.
— Ты думаешь, я поверю в сказку о том, что Доминик Дрейк сделал тебе предложение, а ты отказала миллионеру, упустила свой шанс? Почему ты не можешь быть честной хотя бы раз?
Щеки ее вспыхнули, и со сжатыми кулаками она двинулась на него, прежде чем осознала комизм положения: он на голову выше ее, не говоря о массе и развороте плеч.
Он тут же отреагировал:
— Собираешься поколотить меня?
— Вроде того. — Она отступила, внутренне испугавшись своего порыва. Тщательно стерев с лица все эмоции, она с великолепно сыгранным равнодушием проронила: — Можете думать все, что вам заблагорассудится…
