Лон хрипло кашлянул, тоже сел и крепко поцеловал Софи.
— Я люблю тебя. Так выходи за меня замуж. Сегодня.
— Сегодня? Как? Где?
— Здесь. — Лон подмигнул ей. — У нас есть священник, которому не терпится вернуться домой.
— Здесь есть священник?
Алонсо исполняет клятву бойскаута: всегда быть готовым.
— Когда Флип с ребятами перебрасывали сюда все необходимое, я попросил их прихватить священника. Он ничего не имел против того, чтобы провести здесь пару дней: я пообещал выстроить новое здание приходского управления. Но завтра сочельник, и ему нужно быть в Посадасе, чтобы руководить подготовкой к рождественским службам.
Софи вдруг ощутила себя на «американской горке» [8].
— Мы женимся сегодня?
— Сегодня. К вечеру. — Лон неожиданно улыбнулся, как мальчишка, которому на Рождество подарили ярко-красный велосипед, о котором он мечтал. — Тогда отец Перес вовремя улетит домой.
Глядя на Лона, Софи видела, что перед ней самый уверенный человек, самый несгибаемый оптимист из всех, кого она когда-либо встречала. И это ей начинало нравиться.
— Твой священник случайно не захватил для меня свадебное платье?
— У отца Переса мало опыта, связанного с дамской одеждой. Впрочем, подходящее платье прилетит вместе с церковной обслугой.
Похоже, Лон успел продумать все.
Чуть позже Софи и Лон позавтракали в столовой, после чего Лон удалился для беседы с Флипом и Турком, а Софи попыталась дочитать данную ей Флипом книгу, но внимание ее постоянно рассеивалось. Она поймала себя на том, что невольно крутит головой.
Свадьба.
Она выходит замуж. Сегодня. И будет женой Лона.
Невероятно.
Во второй половине дня она долго лежала в ванне с успокаивающим действием пены с имбирным запахом. Однако ее сердце билось как сумасшедшее. Она то и дело приподнималась и смотрела на себя в зеркало.
Она выходит замуж. За Лона. Остался всего час.
Она снова погрузилась в воду. Через час она выходит замуж!
Вытершись, Софи нанесла на влажную кожу имбирный лосьон и надела изящное белоснежное, отделанное кружевами платье, которое приобрел для нее Алонсо. Она изо всех сил старалась не думать о том, что ее ждет. Не думать о том, что может произойти… через два часа.
Священник оказался стареньким и очень милым. Он был иезуитом, продолжателем дела тех его братьев по ордену, что приехали в Бразилию и Аргентину из Испании и Португалии два столетия назад. Отеческими поцелуями он приветствовал Лона и Софи. Затем все трое сели рядом на скамью. Церемония началась с проповеди на тему брака.
Подробно изложив свои воззрения на брак как особое проявление благодати Господней, священник поинтересовался, не осталось ли у новобрачных вопросов. Лон и Софи отрицательно покачали головами.
Отец Перес улыбнулся.
— Тогда мы приступаем к обряду.
Обряд не занял и пятнадцати минут — меньше, чем трактат о смысле брака. Затем друг Лона Флип, шафер, поднялся со скамьи и занял место рядом с женихом, а домоправительница-аргентинка встала рядом с Софи как подружка невесты. Отец Перес излил на новобрачных слова благословения. От обилия света и от жары у Софи закружилась голова и внезапно возникло чрезвычайно странное, сильнейшее чувство присутствия Клайва. Столь же внезапно это чувство исчезло, а ему на смену пришло ощущение всепоглощающего умиротворения.
В глазах у Софи щипало, но она не шакала. Она только моргнула, и Лон тут же погладил ее по щеке. И она увидела в его глазах глубочайшее счастье… и слезы.
Или он тоже ощутил, что Клайв был с ними?
Наконец отец Перес произнес заключительные слова:
— Ныне объявляю вас мужем и женой.
Сморгнув слезу, Софи подняла голову, и Лон накрыл ее губы в жгучем поцелуе.
Он любит ее.
Неожиданно она взяла его лицо в свои руки и запечатлела на его устах поцелуй.
— Я люблю тебя, — добавила Софи.
— Я знаю. И всегда знал.
Софи захотелось немедленно исчезнуть вместе с Алонсо, но прежде необходимо было оформить документы. Как ни странно, эта часть обряда с Клайвом не запомнилась Софи: она не помнила, как они заполняли и подписывали брачное свидетельство. Сейчас же Флип записал свое имя в качестве свидетеля; после него расписалась домоправительница.
И вот священник показывает ей, где она должна поставить свою подпись. Софи взяла розовую перьевую ручку и стала читать текст свидетельства, составленный на испанском языке.
Супруга: София Элизабет Джонсон.
Супруг: Алонсо Тино Гальван.
Гальван? Как это так? Они уже обсуждали этот вопрос. Лон сказал тогда, что это старая родовая фамилия. И вот она стоит в брачном свидетельстве.
— Нет, — тихо ахнула она.
В ней поднимался гнев. Она уронила ручку и еще сколько-то времени просто смотрела в текст свидетельства, а потом рывком встала из-за стола. Они условились говорить правду. Они условились говорить только правду. И все-таки он не до конца честен с ней. И все-таки он что-то от нее скрывает.
Да прекратится ли это когда-нибудь?
Лон уже бросился к ней.
— Что случилось?
Софи попятилась. Ее пальцы теребили кружевной подол. Ярость овладела ею, у нее кружилась голова.
— Кто ты, черт тебя побери?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лон бросил взгляд на Флипа и священника, и те незаметно исчезли. Лон закрыл за ними дверь.
— Тебе известно, кто я такой, — сказал он, вновь приближаясь к Софи.
Но она больше не станет глотать ложь. Он может действовать спокойно и разумно, но как, скажите на милость, может он полагать, что никакого вопроса нет?
— Я знаю Алонсо Хантсмена, — возразила Софи, чувствуя себя абсолютно беззащитной в этом белом кружевном платье. — Но я никогда не встречала никакого Алонсо Тино Гальвана, чьей женой, согласно этому документу, я являюсь.
— Софи…
— Оставь свой покровительственный тон. Сколько я тебя знаю, ты всегда был Алонсо Хантсменом.
— Хантсмен — девичья фамилия моей матери. Она не может быть моей официальной фамилией.
— Тогда почему ты под ней живешь? И в школе ты числился как Хантсмен.
— Моя мать хотела уберечь меня от неприятностей. Она беспокоилась о том, как ко мне отнесутся люди, если станет известно, что я — сын Тино. Мой отец с ней согласился. Поэтому я рос как Хантсмен.
