И в этот момент дверь распахнулась — совершенно внезапно, Настя не услышала шагов с той стороны. Она даже вздрогнула от неожиданности. Удивленно вскинула глаза, собралась было отругать Наташку за плохое гостеприимство и застыла, словно потеряв дар речи. Перед ней стоял Олег. Тот самый Олег, с которым она рассталась чуть больше часа назад возле своего подъезда.
Кажется, он был удивлен ничуть не меньше, чем она. А может быть, даже больше, потому что вообще никак не ожидал, что с той стороны кто-то стоит.
— Настя?..
Она молчала.
— Ты что здесь делаешь?
— Звоню в дверь. Последние десять, а может быть, пятнадцать минут. — Она первой пришла в себя, сразу же поняв, о какой вечеринке и о каких заждавшихся друзьях он говорил. — А ты?
— А я вот… покурить вышел… А тут — ты.
Некоторое время они стояли молча, глядя друг другу в глаза, а потом не выдержали и оба рассмеялись.
— Черт возьми, бывает же такое! Значит, ты — та самая Настя.
— А ты — тот самый Олег.
— Тот самый, — подтвердил он.
— Что ж, давай курить вместе.
Они отошли от двери. Олег смотрел пристально, глаза по-прежнему смеялись.
— Послушай, тебе не кажется, что это судьба? — спросил он, слегка наклонившись для того, чтобы поднести зажигалку.
— Я не верю в судьбу, — ответила она серьезно.
— А во что ты веришь?
— В себя. Больше — ни во что.
— Вот как…
Глубоко затянувшись, Олег выпустил ровную тонкую струйку дыма. Настя смотрела, как она медленно тает, расширяется, теряя свое идеальное и строгое очертание, становится бесформенным облаком.
— Послушай, с виду ты совсем не производишь впечатления женщины, которая в жизни надеется только на себя и верит только в себя.
— Это только с виду. И вообще, Олег, давай найдем какую-нибудь другую тему для разговора. Где твоя машина? Я что-то не заметила ее возле подъезда.
— Угнали, наверное. Хотя кому она нужна, развалина, — ответил он равнодушно.
— Ну, не скажи, — возразила она и замолчала.
Он докурил сигарету, прищурившись, щелчком отбросил окурок в сторону и выжидательно посмотрел на нее:
— Ну что, пойдем?
— Пойдем, — согласилась она неохотно.
— Что-то я не слышу энтузиазма в голосе. Там весело, Настя.
— Знаю. Это я так. Пойдем, конечно.
Оказавшись внутри квартиры, Настя едва сдержала желание зажать покрепче уши — так громко играла музыка. В комнате горел приглушенный свет, и она сумела разглядеть только темные тени. «Пляшущие человечки», — мелькнуло в голове не совсем уместное сравнение из Конан Дойла. Олег помог ей снять полушубок, повесил его на вешалку. Она расстегнула молнию на ботинках и застыла в нерешительности.
— Вперед, Москва за нами. Отступать ведь некуда?
— Вперед, — снова согласилась Настя.
Олег зажал в своей теплой руке ее холодную руку. Настя ощутила шероховатость его ладони, почувствовала уверенность, исходящую от него, и слегка сжала его пальцы, словно благодаря за поддержку.
Они возникли в дверном проеме и в течение нескольких минут стояли там, абсолютно никем не замеченные, не расцепляя рук. За эти несколько минут Настя успела осмотреться, оценить обстановку и сто раз пожалеть о том, что решила прийти.
В единственной комнате царил полный разгром. Настя поразилась — неужели возможно за какие-то два с лишним часа довести квартиру до такого состояния? Стол, накрытый белой тонкой скатертью, был сдвинут к стене. Количество грязных тарелок на нем явно превышало количество присутствующих людей как минимум в два раза. Потом Настя поняла, в чем дело — из одних тарелок ели холодные закуски, в других подавалось горячее. Были еще тарелки с остатками торта. На белую скатерть кто-то щедро разлил вино или компот — яркое пятно алело в самой середине, как кровь на снегу.
— Как кровь на снегу, — беззвучно, одними губами, проговорила Настя, но Олег, как ни странно, расслышал.
— Кровь на снегу?.. Удачное, только немного странное сравнение. С чего это ты, Настя? Почему не клубника со сливками?
В ответ она только покачала головой и слегка улыбнулась, продолжая рассматривать окружающую обстановку. По центру комнаты танцевали трое — Наташка, Костя и молодая девушка. Настя несколько раз видела ее мельком — кажется, ее звали Аленой, она была бывшей Наташкиной одноклассницей. Высокая, тоненькая и гибкая, со жгучими черными глазами и такими же угольными волосами — настоящая шамаханская царица. Костя — фигура внушительных размеров, грузная и немного нелепая — топтался посреди комнаты, а девчонки обвивали его с двух сторон, как японские гейши, трогали руками, терлись бедрами, закатывали глаза и смеялись во весь голос. А тот прикрыл глаза и улыбался хмельной и довольной улыбкой, как, кот Базилио из детского мультфильма. В самом углу комнаты находился еще один участник торжества. Настя заметила его не сразу, а заметив, сначала не поняла, что он вообще делает. Он стоял на коленях, опустив лицо вниз.
— Молится, что ли? — спросила она Олега, кивнув в сторону странной фигуры.
— Кошку кормит. Последние полчаса исключительно этим и занимается.
Приглядевшись, Настя и правда заметила возле коленопреклоненной фигуры серую Мурку, Наташкину кошку. В хорошие времена ей доставалась килька — а сейчас, видимо, наступили самые лучшие времена в ее жизни, потому что плененный ее красотой и обаянием молодой человек щедро кормил ее то ветчиной, то осетриной. Мурка ела прямо с руки, тревожно застывая, когда очередной кусок заканчивался, поднимала вопросительный взор к столу, на самом краю которого и стояла тарелка с мясным ассорти. На ней оставалось всего три кусочка копченой колбасы. Один из них в ту же секунду переместился в ее розовую пасть. Облизнувшись, она снова с трепетом воззрилась на своего кормильца.
— Евгений, — шепнул Олег.
— Что? — не расслышала Настя.
— Евгений. Его зовут Евгений, он Аленин муж, — повторил он, наклонившись к самому уху Насти, так, что его губы слегка коснулись мочки. Настя, не ответив, отстранилась, тихо разжала пальцы и освободила свою руку.
— Интересно, мы еще долго будем здесь стоять, никем не замеченные?
— Не долго, — ответил Олег и сделал шаг в комнату. На краю стола лежал пульт от магнитофона. Одно движение — и все звуки прекратились, смолк последний пьяный смешок Алены и на короткое мгновение в комнате воцарилась полнейшая тишина.
— Полюблю и жената-ва-а-а-а-а! — раздалось откуда-то снизу. Как оказалось, это Евгений решил заменить соло Ирины Аллегровой, посчитав себя кандидатурой вполне подходящей. Его сиплое сопрано стало своеобразным сигналом к тому, что молчание может быть нарушено.
— Настька! — завизжала Наташа и кинулась подруге на шею. — Ну наконец-то!
