Весь день я пропадал на авторынке. Желающих купить мою машину было много, но все они не в меньшей мере хотели, чтобы я сбросил цену. Я стоял на своем насмерть. Перед самым закрытием мне все же удалось уломать одного кавказца. Он заплатил мне пятнадцать тысяч, и я отдал ему ключи.
Домой я возвращался на метро, неожиданно меняя вагоны и направление, чтобы уйти от возможного «хвоста». Как только я поднялся на поверхность, мне позвонили из риелторской конторы и сказали, чтобы я немедленно приезжал подписывать документы и получать деньги.
На новую квартиру я вернулся в восемь вечера на такси, держа под курткой солидный сверток с баксами. Никогда я еще не держал в руках одновременно такую сумму. Выгнав из дома уже пьяную бригаду, я допоздна слонялся по пустым комнатам и думал о том, что стою на пороге радикальных и великих перемен.
Когда я уже лег на раскладушку, накрывшись старым солдатским одеялом, то вдруг необыкновенно ясно и четко понял, где возьму недостающие пятнадцать тысяч. Как-то Настя показала мне шкатулку, в которой ее отец хранил все свои сбережения на черный день. Зачем она это сделала, я до сих пор понять не мог, но шкатулка здорово врезалась мне в память. Кажется, там лежала довольно приличная сумма в долларах. И как же я раньше не вспомнил о ней?
Глава 16
Ударить или придушить?
— Я вчера звонила тебе домой весь вечер, — говорила Настя.
Я лежал на раскладушке, смотрел на потолок, где утреннее солнце рисовало замысловатые фигуры, и прижимал к уху трубку мобильника.
— Я ночевал в новой квартире, — сказал я. — Рабочие совсем распоясались, приходится их контролировать… Ты прости меня за то, что я с тобой тогда грубо разговаривал, ладно?
— А ты диссертацией больше не занимаешься?
— Что ты! — легко солгал я. — Боже упаси!
— И к этому ненормальному Чемоданову не ездишь?
— Нет, милая, нет. Я только о тебе думаю. Рву волосы на голове в наказание за то, что был с тобой груб.
— Ты сильно изменился за последние дни, — заметила Настя.
— Я много думал о нашем будущем, — нежно ворковал я. — Мы созданы друг для друга.
— Я видела очень симпатичное свадебное платье, — сказала Настя.
— Все будет, милая, — пообещал я. — И свадебное платье, и туфельки. А сейчас я очень хочу тебя видеть.
— Я могу приехать к тебе.
— Ко мне? Что ты! — наигранно возмутился я. — Разве я могу принять тебя в пустой комнате, где даже сесть негде?
— Тогда давай встретимся на твоей старой квартире, — предложил Настя.
— На старой? Да там можно только удавиться!
— А где же тогда? — растерялась Настя.
— Лучше я приеду к тебе, — предложил я. — Я очень люблю смотреть на тебя, когда ты сидишь в своем кресле, завернувшись в плед. В это время ты необыкновенно уютная, нежная, домашняя…
— Вот как запел! — рассмеялась Настя. — Конечно же, приезжай! Но потом отвезешь меня в Коломенское. Тысячу лет там не была!
— В Коломенское? — растерянно переспросил я и добавил: — Понимаешь, в чем проблема… Я машину поставил в сервис.
— Какая жалость, — произнесла Настя. — Придется ехать на такси.
— Может, в другой раз съездим? У меня сегодня совещание в фирме.
Настя вздохнула.
Через час я был у нее дома. С порога преподнес ей цветы, обнял и долго не отпускал. Она целовала меня и что-то шептала. Я не слушал, думая о том, что мне предстояло сделать. Шкатулка находилась в кладовке, где профессор хранил бесчисленное количество строительных и ремонтных инструментов. Он никогда ими не пользовался по той причине, что не умел ни гвоздя забить, ни розетку исправить. Тем не менее он регулярно приносил со строительного рынка всевозможные инструменты, которые немедленно оказывались на полках кладовки. Среди этих инструментов профессор и хранил шкатулку со всем своим состоянием, полагая, что воры никогда не станут искать там деньги.
— Давай больше никогда не ссориться, — сказала Настя.
— Давай, — согласился я.
Самый удобный момент проникнуть в кладовку незамеченным — когда Настя пойдет в душ. Мне достаточно будет одной минуты: встать на табуретку, дотянуться до верхней полки, снять шкатулку и вытряхнуть из нее баксы. Я был уверен, что неделю или две, пока я не получу восемьсот тысяч, ни профессор, ни Настя в шкатулку не заглянут. А потом я таким же способом положу баксы обратно. И больше моей ноги в этом доме не будет!
Я подхватил Настю на руки и отнес в ее комнату.
— Папаша случайно не заявится? — спросил я, торопливо скидывая с себя пиджак.
— Ты без пяти минут мой муж, — с улыбкой сказала Настя. — А все еще чувствуешь себя тайным любовником.
«Я чувствую себя вором», — подумал я. Не хватало, чтобы профессор зашел в квартиру в тот момент, когда я буду очищать шкатулку.
Настя откинула одеяло и легла. «Что-то она не торопится уходить», — подумал я.
— Алло! — позвала меня Настя. — Ты о чем задумался, дружочек?
Я нерешительно взялся за брючный ремень.
— А ты разве уже… в смысле…
— Да, я уже, — ответила Настя, схватила меня за руку и потянула к себе. — Какой-то ты деревянный!
«Станешь тут деревянным!» — подумал я. Настя ломала все мои планы.
— Кажется, на кухне вода шумит, — сказал я, не позволяя Насте завалить меня на кровать.
— Разве? — удивилась она и прислушалась. — Ничего там не шумит… Что с тобой? Ты какой-то странный!
— Странный? — переспросил я, растягивая губы в мучительной улыбке. — А что во мне странного? Тебе показалось.
— Нет, не показалось, — возразила Настя. — Ты какой-то озабоченный. У тебя ничего не болит?
— У меня? — пожал я плечами. — Вроде ничего.
Я встал и принялся надевать рубашку. Мне было ужасно стыдно. Но еще больше меня терзала досада, что не удается взять деньги.
— Все понятно, — произнесла Настя и, вздохнув, тоже встала. — Только этих проблем нам не хватало.
«Ничего тебе не понятно», — подумал я.
— Может, тебе сходить к врачу? — заботливо спросила Настя.
— У меня все нормально!! — крикнул я.
— А чего ты на меня кричишь? Я ни в чем не виновата!
Хрупкий мир вновь дал трещину. Мне хотелось, чтобы эта трещина была размером с Босфорский пролив. У меня на языке уже висели оскорбительные слова. Но я не мог позволить себе окончательно разругаться и уйти без денег. Они были совсем рядом, в нескольких метрах, а глупая девчонка не позволяла мне их взять.
— Говорят, орехи с медом хорошо помогают, — сказала Настя, заправляя кровать.
