— Прощайте, Сомертон.
— Я решил поехать завтра на бал к графине. Давно не танцевал с хорошенькой женщиной.
Не Элизабет ли он имел в виду? Шельмец ушел так быстро, что Уилл не смог расспросить его ни о чем.
Элизабет терпеливо ждала, пока горничная возилась над ее прической, Сьюзен украшала ее волосы маленькими фиалками, которые были в тон ее шелковому платью. Сидя перед зеркалом, Элизабет думала об Уилле. После вчерашнего, которое теперь представлялось ей громадной ошибкой, она избегала его.
Однако каждой женщине раз в жизни позволено совершить ошибку; Уилл был ее большой ошибкой.
Что с ней случилось? Позволить ему все в музыкальной комнате при свете дня!
Она могла бы остановить его, но не остановила. Не захотела остановить его. В глубине души она знала, что сама спровоцировала его. Она целовала его, развязала его платок, прижималась к нему, как потаскушка.
Да, только вот весь день она думала над тем, не потому ли она уступила, что хотела заставить его остаться в Англии. Неужели она в действительности манипулировала им? Она сжала кулачки. Тогда она ужасная особа.
Ничего другого не приходило ей в голову. Она его не любит. Его общество она находила достаточно приятным, но это не любовь. Хотя ее сердце начинало усиленно биться при виде его, это страсть. Ее мать предупреждала об этой напасти.
Иногда она задумывалась, не страсть ли завела ее мать так далеко. Элизабет надеялась, что это была любовь. Ей не хотелось верить, что ее мать просто поддалась страсти.
Хотя именно это произошло с самой Элизабет. Если только она не задумала таким образом заставить его остаться в Англии. Вот только она не знала, что хуже страсть или манипулирование.
— Фиалки просто прелесть! — воскликнула Сьюзен и отступила, чтобы полюбоваться своей работой.
Элизабет посмотрела в зеркало и согласилась.
— Вы знаете, как сделать, чтобы я предстала в своем лучшем виде. — Она повернулась к служанке и улыбнулась. — Спасибо.
Сьюзен присела в реверансе.
—Желаю вам хорошенько повеселиться, леди Элизабет.
И Элизабет решила, что будет веселиться. После смерти герцога она была всего лишь на нескольких балах. Балы перестали приносить ей радость, исчезло чувство, что на них может произойти что-то чудесное.
Она подошла к лестнице и замерла. Внизу стоял Уилл. У нее перехватило дыхание. На нем был темно-коричневый фрак — она сама посоветовала его камердинеру предложить этот фрак Уиллу, не ссылаясь на нее. Цвет очень шел ему, особенно к его волосам.
Спускаясь с лестницы, она крепко держалась за перила, чтобы не упасть, потому что не спускала с него глаз. При звуках ее шагов он обернулся.
Его полные губы медленно растянулись в улыбке. Когда она оказалась на нижней ступеньке, он протянул ей руку.
— Добрый вечер, Элизабет.
— Добрый вечер, Уилл… — Ее голос прозвучал с придыханием.
Без сомнения, на балу больше всего будет разговоров об Уилле. Когда он подставил ей руку, она поняла, что упустила некоторые моменты в его образовании. Нужно сейчас же восполнить пробел.
— Уилл, — начала она, когда они сели в карету.
— Да, дорогая?
— Не назовите меня так снова! — выпалила она. — До того как мы приедем, нам надо поговорить о нескольких вещах.
Уилл откинулся на подушки и вздохнул.
— Что еще?
— Во-первых, я, как и все присутствующие на балу, буду называть вас Кендалом или вашей светлостью. Не позволяйте никому называть вас Уиллом. Ко мне следует обращаться «леди Элизабет».
— Да, дорогая.
Она уловила иронию в его голосе. Он насмехался над ней.
— Теперь насчет танцев, — сказала она. — Вы должны танцевать.
— Конечно, милая.
— Прекратите! — Она ощутила особенный запах его мыла и вздохнула. — Вы не должны танцевать с одной леди более двух раз.
— Почему бы и нет?
— Это означает, что вы оказываете ей предпочтение. У нее появляются определенные мысли, а также у ее матери. Вы — молодой неженатый герцог. Каждая мать захочет, чтобы вы танцевали с ее дочерью.
Он сложил руки на груди.
— А если я не захочу танцевать с ними?
— Вам обязательно следует пригласить на танец нескольких леди. Но не уезжайте с бала с одной из них. — В ее голове пронеслись ужасные мысли о том, что молодые леди будут пытаться скомпрометировать себя с ним. — Некоторые леди попытаются поставить вас в такое положение, когда вы оба предстанете в невыгодном свете.
— Почему бы мне вдруг захотелось остаться наедине с одной из этих женщин?
Она открыла рот, потом закрыла его, увидев, что улыбка тронула его губы.
— Под влиянием порыва, — сказала она.
— Это возможно. — Его улыбка стала шире, он наклонился к ней: — Тогда я предпочту еще один разговор в музыкальной комнате.
Элизабет напряглась.
— Этого больше не случится.
— Напрасно вы так думаете.
Карета остановилась, их разговор прервался прежде, чем она дала ему отпор. Он соскочил и подал ей руку, она взялась за нее и пошла с ним к дверям.
Она надеялась, что не забыла сказать ему что-нибудь важное. Она перебирала в уме: титулы, решительные матери, решительные молодые леди, число танцев и… Было что-то еще.
Вдовы! Самые опасные из всех. Она задержала шаг, вынудив его остановиться.
— Да?
— Вдовы, — сказала она.
— Простите? — Уилл взглянул на нее так, словно она была не в своем уме.
— Они способны обставить все таким образом, чтобы потом могли сказать, что спали с вами, — шепнула она.
— В самом деле? — Он ухмыльнулся. — Пожалуй, бал мне может понравиться. — Он потянул ее за собой, и они вошли в дом графини.
Ливрейный лакей распахнул перед ними двери. Пока они шли к бальному залу, ее охватило возбуждение. Последний раз, когда она была на балу, случилась неприятность, и ей пришлось срочно увозить Дженнетт.
Они прошли, все еще рука об руку, туда, где восседала леди Кантуэлл. Экстравагантная старуха сидела в кресле, обитом фиолетовым бархатом, окруженная старинными приятельницами.
— Мои дорогие подруги, приближается новая гвардия! — объявила леди Кантуэлл с кудахтающим смешком.
— Время идет, — отозвалась леди Шипли. — Мне мои обязанности начинают надоедать. Пусть этим занимаются те, кто помоложе.
— Тихо, Роберта, — одернула ее леди Кантуэлл и подняла глаза на Уилла. — Уильям Атертон, герцог Кендал.
Только вздорная леди Кантуэлл могла позволить себе назвать новоявленного герцога его христианским именем. Элизабет с интересом следила за обменом репликами.
