— И что же? — шепотом спросила она.
— Тогда я не столько подумал, сколько почувствовал, как же мало я умел ценить в жизни то, что в ней по-настоящему прекрасно и безыскусственно. Твоя нежная, неяркая прелесть показалась мне куда более пленительной, чем самая броская красота.
Фелисия со вздохом откинулась на подушку.
— Вот как? — холодно уточнила она.
Никогда она не станет для Герберта такой же притягательной и желанной, какой была для него Саманта. Он видит в ней лишь обычную миловидную девушку, привлекательную, но и только.
— Ты чем-то расстроена? — Герберт взял в ладони ее лицо и заглянул в глаза.
— Просто я забыла предупредить отца и немного волнуюсь, вот и все, — сухо отозвалась Фелисия. Она не собиралась делиться с Гербертом своими выводами.
Герберт несколько секунд пристально смотрел ей в лицо, затем со вздохом отвернулся. У Фелисии появилось ощущение, что он не очень-то ей поверил. Герберт обладал какой-то сверхъестественной чуткостью.
— Хорошо, пусть так, — произнес он бесцветным голосом и, помолчав, добавил: — Знаешь, я очень хорошо понимаю твоего отца. Полагаю, он хочет выдать тебя замуж за человека вашего круга?
Фелисия, вздрогнув от неожиданности, изумленно уставилась на него.
— Я представляю, какими именно качествами, по его мнению, должен обладать твой предполагаемый жених.
Фелисия нахмурилась. В словах Герберта ей почудилась издевка, ей не хотелось продолжать этот тягостный разговор. Она и не предполагала, что в самом ближайшем будущем ей предстоит убедиться в правоте своего возлюбленного.
— Я не могу вернуться в Эксетер, пока все не закончится, — неожиданно произнес Герберт. — Но мне действительно очень трудно с тобой расстаться. Если тебя пугает двусмысленность ситуации или ты пока не готова к серьезным отношениям, я мог бы снять для тебя один из соседних коттеджей. Мы с тобой подолгу гуляли бы по берегу или совершали морские прогулки. Ты ведь любишь смотреть на море?
Герберт ждал ответа, но Фелисия молчала. С одной стороны, ей безумно хотелось остаться, позабыв условности, возможное недовольство отца и прочие соображения. Никакие предрассудки ее, разумеется, не пугали. Но в то же самое время она боялась превратиться для Герберта в нечто вроде жилетки, от которой можно будет отказаться, как только пройдет приступ ипохондрии. Где-то Фелисия вычитала, что именно так мужчины поступают с женщинами, которые добровольно берут на себя обязанности утешительниц. Ей не хотелось думать так о Герберте, но…
Вместо ответа Фелисия всем телом прильнула к Герберту. В следующий миг их губы слились в поцелуе, а еще через несколько мгновений мир перестал для них существовать. И не было такой силы, которая могла бы их заставить разомкнуть объятия.
17
Фелисия мчалась на своем «мерседесе» по скоростному шоссе в сторону Эксетера. Вцепившись в руль, она мрачно смотрела на дорогу, пытаясь сосредоточиться исключительно на вождении. За целый час ей едва ли встретилась пара машин. Еще бы! Она ведь удрала с Ланди первым же паромом, немного найдется желающих путешествовать в такую рань.
Фелисия грустно вздохнула, вспомнив прекрасное, безмятежное лицо спящего Герберта. А ведь она даже не решилась его поцеловать, боясь разбудить и тем самым нарушить свои планы. Собственно говоря, план был только один — успеть уехать с острова до того, как Герберт обнаружит ее бегство. А что, если он бросится следом за ней? При этой мысли у Фелисии сладко сжалось сердце. Но нет, к чему себя обманывать. Этого Герберт не сделает, он ведь сам сказал, что не вернется в свой особняк, пока не будут улажены все формальности с разводом.
Какой-то неведомый доселе инстинкт подсказывал Фелисии, что сейчас им с Гербертом лучше побыть врозь. Ей было нелегко принять это решение, но Фелисия чувствовала, что это лучший выход. Она и так уже нарушила все важнейшие правила — первая открылась в своих чувствах мужчине, да еще увязалась за ним на остров. Да она просто вешается на шею женатому мужчине! Фелисия усмехнулась, подумав, что именно такую оценку ее поведению дал бы ее отец.
Вспомнив об отце, Фелисия невольно покосилась на часы, встроенные в приборную панель. Домой она доберется не раньше полудня, и отец, разумеется, не оставит это без внимания. Ей предстоит очередное объяснение и очередная выдумка. Ну на этот раз выдумка будет последней — с курсами по истории искусства Средних веков наконец-то покончено!
Оказавшись в своей комнате, Фелисия равнодушно бросила на пол дорожную сумку и опустилась на кровать. Она чувствовала себя не только усталой и измученной после утомительного путешествия, но странно опустошенной. Только теперь Фелисия дала себе отчет в том, что ее ожидают дни, а то и недели разлуки с Гербертом. Недели, полные неизвестности. Ах, если бы она не была такой робкой и нерешительной, она непременно осталась бы с ним на Ланди!
Фелисия встала и, бесцельно пройдясь по комнате, остановилась перед зеркалом. Медленно, словно во сне, она стянула с себя блузку и змеей выскользнула из узких джинсов. Пристально, словно впервые, Фелисия принялась разглядывать свое отражение. После почти бессонной ночи лицо ее казалось бледнее чем обычно, под глазами залегли легкие тени.
Она скользнула взглядом по своему обнаженному телу. Фелисия всегда считала, что у нее неплохая фигура. В этом отношении она вряд ли уступает Саманте. Длинная стройная шея, не очень большая, но прекрасной формы грудь, выраженная талия, длинные ноги…
Фелисия медленно провела ладонями по бедрам. Всего лишь несколько часов назад ее тело ласкал Герберт. Фелисия на несколько секунд прикрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти это ни с чем не сравнимое чувство.
Глубоко вздохнув, Фелисия открыла глаза и помотала головой, чтобы прогнать сладостное наваждение. Она резко отвернулась от зеркала и принялась одеваться. Через десять минут надо будет спуститься в столовую. Если она опоздает к обеду, у отца появится лишний повод для недовольства. Он наверняка уже в курсе, что дочь вернулась. Лорд Роуэлл не был педантом, но не любил, когда без особых причин нарушался заведенный в доме порядок.
Отец как обычно сдержанно поздоровался с Фелисией и отодвинул для нее стул. Они обедали почти в полном молчании, изредка перебрасываясь замечаниями о погоде и прочих малозначительных вещах. Это спокойствие отца не обманывало Фелисию — у стола, убирая пустые тарелки и подавая новые блюда, сновала расторопная горничная.
Когда горничная убрала тарелки и расставила на столе кофейник, чашки и тарелки с десертом, лорд Роуэлл отпустил ее кивком головы. Этот отцовский жест Фелисия расценила как сигнал к военным действиям и внутренне собралась.
— Должен заметить, это было не очень-то красиво с твоей стороны — уезжать из города, не предупредив меня, — сказал лорд Роуэлл недовольным тоном, помешивая ложечкой кофе. — Хорошо, что молодой мистер Блэкли оказался столь любезен, что позвонил мне и сообщил, что ты уезжаешь на экскурсию.
