лет семена риса обрабатываются там ДДТ в целях защиты от жабронога и жука-могильщика, которые часто наносят серьезный ущерб рисовым сеянцам. Раньше у охотников в Калифорнии была великолепная охота на водоплавающую птицу и фазанов, которые в большом количестве водились на рисовых полях. За последнее десятилетие, однако, стали поступать сообщения о гибели птицы, в особенности фазанов, уток и черного дрозда, в рисовых районах. «Фазанья болезнь» стала распространенным явлением. Вот как ее описывает один из наблюдателей: «Птицы жадно пьют воду, падают парализованные и в судорогах умирают на берегах каналов и на перемычках рисовых полей». Болезнь появляется весной, когда засеваются рисовые поля. Применяемая концентрация ДДТ во много раз превышает смертельную дозу для взрослого фазана.
Время, а также появление еще более ядовитых инсектицидов увеличили опасность от протравленных семян. Теперь для протравы семян широко применяется алдрин, который для фазанов в сто раз токсичнее ДДТ. В восточной части Техаса применение алдрина на рисовых полях резко снизило количество древесных уток, этих похожих на гуся желто-бурых птиц, живущих на побережье Мексиканского залива. Есть основания полагать, что фермеры, выращивающие рис, найдя средство борьбы с дроздами, применяют инсектицид для двойной цели и наносят серьезный ущерб и другим птицам, живущим на рисовых полях.
По мере распространения привычки убивать, «искоренять» любое живое существо, которое доставляет нам хлопоты или неудобства, птицы становятся уже прямой, а не побочной целью отравления. Все большее распространение получает распыление с воздуха таких смертельных ядов, как паратион, для ликвидации сосредоточений птиц, нежелательных фермерам. Служба охраны рыбных богатств и диких животных сочла необходимым выразить серьезную озабоченность по поводу такой практики, указав, что «обработанные паратионом местности представляют собой опасность и для людей, и для домашних и диких животных». Например, летом 1959 года группа фермеров сообща наняла самолеты для опрыскивания паратионом пойменных лугов. Местность эта была излюбленным гнездовьем для черных дроздов, которые кормились на близ лежащих кукурузных полях. Вопрос можно было бы решить более простым путем — изменением агротехники, переходом на другой вид кукурузы, с более глубоко сидящими почками, труднодоступными для птиц. Однако фермеры были убеждены в преимуществах яда и направили самолеты в «рейсы смерти».
Возможно результаты устроили фермеров, однако среди жертв оказалось около 65 тыс. краснокрылых дроздов и скворцов не говоря уж о многих диких животных, смерть которых осталась незамеченной и незарегистрированной. Паратион не является ядом, специфичным для дроздов; он убивает всех. Кролики, еноты и опоссумы, которые могли водиться на лугах и которые, пожалуй, никогда не наведывались на кукурузные поля, тоже оказались приговоренными к смерти судьей и присяжными, не имевшими ни малейшего представления об их существовании, да и не хотевшими знать об этом.
Ну, а как дело обстоит с людьми? В садах Калифорнии, обработанных тем же паратионом, некоторые рабочие, убиравшие листья, подвергшиеся опрыскиванию за месяц до этого, потеряли сознание и впали в шоковое состояние, из которого их вывела только квалифицированная медицинская помощь. Мальчишки в Индиане, наверное, все еще любят бродить по лесам, полям и берегам рек. Если да, то кто охраняет отравленную местность и предостерегает путника, который может забрести туда в поисках нетронутой природы? Кто предупреждает ничего не подозревающего путника о том, что поля, куда он направляется, отравлены и что вся растительность на них покрыта смертельной пленкой? Тем не менее, несмотря на столь большую опасность, фермеры продолжают ненужную войну с дроздами и никто не останавливает их.
Чье же решение положило начало этому процессу отравления, этой волне смерти, которая распространяется, словно круги на воде от брошенного камня? Кто положил на одну чашу весов листья, которые, может быть, были бы съедены жуками, а на другую трагическую груду красочных перьев, безжизненных останков птиц, павших от слепых ударов инсектицидов? Кто решил — и кто имел право решать — за бесчисленные легионы людей, мнения которых и не спросили, что высшей ценностью является мир без насекомых, а следовательно бесплодный мир без прелести порхающих птиц? Решение было принято авторитарной личностью, временно наделенной властью, принято так, что этого не заметили миллионы, для которых прелесть и целесообразность природы по-прежнему полны глубокого значения.
9. Реки смерти
Из зеленых глубин Атлантики много путей тянется обратно к побережью. Это пути следования рыбы. Хотя они и не видны и неосязаемы, однако связаны с водами прибрежных рек. Тысячелетиями лосось следовал по этим нитям пресной воды, ведущим его в те реки, где он провел первые месяцы или годы своей жизни. Летом и осенью 1953 года лосось, родившийся в реке Мирамичи на побережье Нью-Брунсвика, шел сюда из далеких мест откорма где-то в Атлантическом океане и поднимался вверх по родной реке. В верховьях Мирамичи, в потоках, вбирающих в себя множество затененных ручьев, на каменистых отмелях, омываемых быстрой и холодной водой, он откладывал икру. Такие места, водоразделы, заросшие большими лесами — елью и шихтой, канадским бальзамом и сосной, — служат лососю нерестилищем, необходимым ему для продолжения рода. Так было на протяжении веков, и Мирамичи славилась как одна из лучших лососевых рек Северной Америки. Однако в тот год цикл был нарушен. Осенью и зимой 1953 года икринки лосося, большие, в толстой оболочке, лежали в мелких, усыпанных галькой ямках или ложбинках, выкопанных самкой лосося на дне. Как обычно, в зимние холода развитие их шло медленно, и только когда начал таять снег и потекли лесные ручьи, из икры появилась молодь. Сначала это были крошечные мальки около полудюйма длиной, прятавшиеся на дне в речной гальке. Они еще не искали пищу, питаясь за счет желточного мешка. Но как только мешок истощился, они начали искать в реке мелких насекомых.
Вместе с новым потомством лосося, появившимся весной 1954 года, в Мирамичи обитали и молодые особи предыдущего выводка, лососи в возрасте одного-двух лет, молодь в блестящем полосатом одеянии с яркими красными пятнами.
С наступлением лета положение резко изменилось. В 1954 году северо-западный район р. Мирамичи был включен в широкий план опрыскивания, принятый в предыдущем году канадским правительством и предусматривающий спасение леса от елового почкоеда. Этот почкоед является местным насекомым, поражающим некоторые виды хвойных деревьев. В восточной части Канады он появляется огромными массами каждые 35 лет. Именно такое большое количество почкоеда появись здесь в начале 50‑х годов. Для борьбы с ним было начато распыление ДДТ, сначала в небольших размерах, а затем,
