отрезает он. – Неужели это и правда так происходит? Просто как в фильме.
– Это куда больше, чем ты думаешь. Кино – вполне реальная модель жизни, если ничего другого не видишь. Я из простой патриархальной семьи. И окружали нас такие же простые патриархальные семьи. Все серо, скучно: нет ни маргиналов, ни богачей – банально. В фильмах было красиво и нетривиально. Я мечтала, чтобы на семейный праздник, где дядя под гитару поет походные песни, заявился кто-то крутой, Джонни Кастл например, и забрал меня. Я обожаю кино. Пока работала в кинотеатре, смотрела все подряд и пускала слюни. Я хотела как там. Я мечтала сбежать от серости, а Колчин помог. Весь первый курс была потерянной: волосы и красила, и стригла. Искала себя – язык в какой-то момент проколола, одевалась странно. Потом появился он. Его жизнь оказалась невероятно комфортной. Веселой. – Мне почему-то становится стыдно за себя. – С ним оказалось проще, чем одной, чем с родителями. Я потеряла друзей, увлечения, собственный доход, но мне казалось, что оно того стоило. Подсела на его внимание и жалость. Казалось, это не большая плата за любовь. А вот в начале лета я поняла, что огромная. Что любовь никакой платы просить не должна. – Вытираю слезы, пока они не залили лицо. – Да пошла она… такая любовь. Платная. Егор это тоже однажды поймет, но, боюсь, я бы не дождалась. Он бы меня окончательно разрушил.
– Платная любовь, – повторяет за мной Костров самую суть речи.
Я понимаю, что для него все просто – взяла и осталась собой. Я часто слышу что-то вроде «если захочешь – сделаешь», «значит, недостаточно хочешь». Но это же неправда.
– Зачем ты его впустила вчера? – снова нарушает тишину Тимур, едва успеваю успокоиться.
– Я…
– Я предупредил совершенно серьезно. Я не стану тебя спасать просто потому, что тебе захотелось снова пообщаться с бывшим. Я вообще не уверен, что хочу в это ввязываться. Но уже, кажется, ввязался.
– Прости, – отвечаю сквозь зубы, закатывая глаза.
– Если ты ищешь с ним встречи, рассчитываешь, что он изменится и все у вас будет как прежде, сразу уходи. Останавливай машину и уходи. Я в такое не впишусь.
– Но…
– Это твоя жизнь. Я не имею права тебя ни о чем просить, условия ставить. Но ты назначила меня своим… провожатым. – От этих странных слов «назначила меня своим» в груди что-то сладко ноет. – И я не стану вытаскивать тебя из того, куда ты сама влезла.
– Но я не…
– Я… Ради всего святого, понятия не имею почему, но я хочу тебе помочь.
Мои губы трогает улыбка. Не могу ничего с собой поделать: он сейчас такой милый, что хочется обнять и расцеловать.
– Я хочу помочь, но не стану твоей боевой собачонкой, не стану тем, кто просто вызовет у твоего бывшего ревность. И заменой не стану. Если любишь Колчина – разберись с этим сама, не впутывай других. Люди не игрушки, им бывает больно.
– Я…
– Разберись. Без меня. Мне нужен водитель, ты меня устраиваешь. Если хочешь – пожалуйста, но ничего личного. Никакой больше болтовни не по делу, я это не люблю. По дороге из института и в институт я тебя не брошу, мне водитель нужен живым. Но мы по-прежнему не друзья. И как только ты перейдешь грань и поставишь меня под удар, снова сблизившись с Колчиным… больше на меня не рассчитывай.
– Ты сам вчера пришел. – Я натянуто улыбаюсь ему.
– Да. Вероятно, мне тоже нужно… держать себя в руках. Я прошу прощения, что вмешался.
– А если мне понадобится твоя помощь? Если что-то случится? И не к кому будет…
Он вздыхает, и я почему-то знаю, что, если будет нужно, он придет. Мария Игоревна вчера была права. Врет, но так наивно и искренно верит в эту ложь.
– Не спрашивай, когда знаешь ответ. Я не… – Замолкает. – Просто… просто не провоцируй его. Если что, возможно, скорее всего… Скорее всего, я приду, если попросишь. Но я не панацея. И обещать тебе защиту не стану. Я не спасаю девочек, ввязавшихся в проблемы. Это бессмысленно, потому что ты в любой момент решишь вернуться туда, и все усилия напрасны. Я просто согласился провожать – все. Без драк, разбитых лиц и прочего. Ты – мой водитель.
– Но вчера. Ты. Пришел.
– Я уже попросил прощения.
– Спасибо. Если бы не пришел, я…
– Если бы ты его не впустила, ничего бы не было. Ася, рассчитывать нужно только на себя. Супергероев не бывает, понимаешь? Никто не будет с тобой вечно, и никто не станет ходить с тобой по подворотням. Вчера я стоял у кухонного окна, а завтра в это время меня не будет дома, и что тогда?
Я понимаю, что он прав. Понимаю, что я ему никто. Но очень хочется думать, что, если меня поймают где-то в подворотне, придет именно Тимур. Я почему-то в это верю и тут же сама себя ругаю.
Правда, в одном он прав – рассчитывать можно только на себя. И оправдываться, утверждая, что я вообще-то не знала, что у Колчина есть ключи, – тоже так себе. Зачем ему мои оправдания? Нужно просто сменить замки и жить дальше.
Но Костров придет. Я точно знаю. Хоть и не стоит на это рассчитывать.
Глава 15
Вот уже неделю я вожу Кострова, следуя правилам: никакой болтовни о личном – мы не переходим грань, мы не друзья.
Порой мне кажется, что Тимур хочет что-то спросить, но не решается или не находит повода. Я всегда в эти минуты напрягаюсь и жду, но увы. В итоге он просто выходит из машины, даже не попрощавшись. Эта недосказанность сводит с ума. Хочу, чтобы он уже со мной поговорил. Или что ему там от меня нужно? Поэтому, когда слышу его вопрос, не сразу понимаю: действительно со мной заговорили или это игры разума.
– Как твоя борьба с монстрами? – Мы подъезжаем к офисному зданию, когда Костров нарушает тишину.
Час ехали по пробкам до его работы в абсолютном молчании. Я уже думала, что это будет очередная скучная поездка.
– Ты про…
– Ну, неделя прошла. Егор не достает?
Костров не отрывается от ноутбука, который стоит у него на коленях. Даже по дороге он весь в работе.
– Его опять не было на учебе, телефон молчит. Может, он что-то понял и больше не полезет? А может, опять загремел в больничку. Понятия не имею.
Гипнотизирую взглядом поворот к «Голду», задумываюсь, не проехать
