представлениях врагов фашистский «златоуст», наконец понял, что его судьба связана с Берлином. Немцы войну проиграли. Это было очевидно всем, в этот день даже ему. Магда втихомолку плакала на его плече, но не в его власти было положить конец этой войне. В рейхе всё решал Гитлер. Только он мог делать соответствующие выводы. Остальные ставились перед свершившимся фактом. Национал-социализм уходил в историю. Лично ему враги многое бы не простили, так как именно Геббельс был голосом рейха, а его умело поставленная пропаганда бесила противника не меньше, чем боевые снаряды. Оголтелый фанатизм довёл карьеру национал-социалиста, возможно, и саму жизнь до логического конца, – с Гитлером он поднялся до вершин власти, с Гитлером и падёт. В эти тяжёлые для них дни став крайне подозрительным, Гитлер ни на шаг не отпускал от себя Геббельса, всегда держал его в поле своего зрения. Это радовало, но одновременно и удручало Геббельса. Все они, проиграй битву за Берлин, были обречены на смерть. Вряд ли русские, так думал не только Геббельс, сохранили бы им жизнь. Все они страшились возмездия русских солдат, но решили бороться до конца. На совещании сотрудников министерства пропаганды, что состоялось сегодня, хромоногий гауляйтер не выдержал душивших его изнутри эмоций. И, задыхаясь, прокричал: «Немецкий народ! Немецкий народ! Что можно сделать с таким народом, если он не хочет больше воевать? Все планы национал-социализма, его идеи и цели были слишком возвышенны, слишком благородны для этого народа. Вы должны радоваться войне, ибо мир будет страшен. Он, народ, слишком труслив, чтобы осуществить их. На востоке он бежит. На западе он не дает солдатам воевать и встречает врагов белыми флагами. Бесспорно, немецкий народ заслужил участи, которая теперь его ожидает. Но не предавайтесь иллюзиям: я никого не принуждал быть моим сотрудником, точно так же, как мы не принуждали немецкий народ. Он ведь сам уполномочил нас. Зачем же вы шли вместе со мной? Теперь вам перережут глотки».
Дав волю переполнявшим его эмоциям, прихрамывая, Геббельс проковылял к выходу.
17 часов 45 минут
Геббельс вошёл в комнату Гитлера, там был и Борман. Фюрер сидел на диване, пролистывая газеты, и, как ребёнок, обрадовался, когда в дверях увидел того, кто являлся комиссаром обороны Берлина. Приблизившись к Геббельсу и пожав тому руку, Гитлер произнёс:
– Я рад, доктор, что вы пришли. Я решил сформировать армию Штайнера!
– Фюрер есть воплощение идеи, только он знает цель, – ответил на это Геббельс. В эту минуту доктор философии боялся признаться самому себе, что эта цель, верно, вела его и его семью в могилу. Катастрофа пока не наступила, но пощады от русских он не ждал.
– Ты был прав, Геббельс! – произнёс Гитлер. – Теперь на смену нашей придет новая раса господ – славяне. А всё-таки этот Сталин – гениальный парень, я очень жалею, что в своё время избавился от Рема, а не от генералов. Нам не хватало людей, сформированных по нашим идеалам. Военная политика Третьего рейха по необходимости была политикой мелкобуржуазных реакционеров. Наши генералы, за редким исключением, это люди другого века, а их методы ведения войны так же из века, который ушёл. Лишь Штайнер – наше спасение, Геббельс. Вы должны отдать ему все имеющиеся в распоряжении силы. Завтра она, армия Штайнера, проведёт атаку в южном направлении от Эберсфальде, и вместе с броском 9-й армии на север отобьёт атаку Жукова. «От успеха вашего поручения, – вынув из кармана бумажку, – вслух прочитал Гитлер, – зависит судьба германской столицы». За выполнение этого приказа, Геббельс, он лично мне ответит своей головой. Эту атаку поддержит вся авиация. Сегодня я имел разговор с Коллером.
– У меня появились сведения, – сказал Геббельс, – что в вермахте есть части, которые путём беспорядочного бегства на запад пытаются сдаться в плен англо-американцам, а не сражаться насмерть с русскими.
– Это недопустимо, Геббельс! – в голосе фюрера прорезался металл. – Вы слышали, Борман?
– Да, мой фюрер! – откликнулся рейхсляйтер.
– Борман, пишите мой приказ, специально для подобного рода инцидентов: «Всякое отступление подразделений на запад запрещено. Офицеры, которые не подчиняются безоговорочно этому приказу, должны быть арестованы и расстреляны на месте. За исполнение этого приказа они отвечают собственной головой. От успеха этой миссии зависит судьба столицы рейха. Адольф Гитлер».
– Мой фюрер! Фельдмаршал Кейтель будет поставлен в известность этим приказом! – пообещал Борман.
– И скорее доведёт до вермахта его суть! – нервно добавил фюрер.
Отдав рукой нацистский салют, Геббельс и Борман ушли. Гитлер остался один.
Вечером Гитлер по телефону разыскал Мюллера. Тот был рад тому, что Брук согласился помочь в деле, где основную роль должна была сыграть Кэт. Сейчас он обдумывал вторую часть своего плана, – внедрение двойника в фюрербункер, и звонок фюрера для него был некстати.
Гитлер: Как продвигаются дела, Мюллер?
Мюллер: Так, как вы желали, мой фюрер.
Гитлер: И что?
Мюллер: Наша задумка удалась.
Гитлер: А конкретнее?
Мюллер: У меня на примете есть подходящий человек.
Гитлер: Немедленно выезжайте, Мюллер, я буду ждать вас.
…Всю дорогу от гестапо до бункера Мюллер делал вид, что спит, а на самом деле обдумывал, как ему быть дальше. На улицах Берлина Мюллер повсюду видел людей в серой военной форме – ни дать ни взять – живые мертвецы. Но пока всё шло так, как он и хотел. На исходе этой недели Берлин стал центром притяжения для войск Сталина, Мюллеру не
