завороженные, их ноги будто стали частью бетонного пола и даже колени не задрожали от испуга, когда закончившая свой жутки манёвр, уставилась на парализованных от страха незваных гостей и, булькая, запричитала: «Живьё! Живьё!»
Лицо монстра походило на паучье с множеством глаз; пасть, повторяющая жутким голосом одно и то же слово, растягивалась вдоль всей нижней части походящей на кабачок головы. Медленно переставляя нижние конечности, нежить принялась подниматься. Живот её стал раздуваться и скукоживаться активнее, гной разлетался во все стороны. Запах гнили ударил в нос, как нашатырный спирт, приведя парней в чувства. Не сдерживая крика, они бросились вверх по лестнице. Между шестым и седьмым этажом Петя остановился и взглянул на подъездное окно. Артём понял всё без слов и с размаху ударил кулаком по стеклу. Парни перебрались на другую сторону и оказались на площадке между третьим и четвёртым. Для Пети путь наверх был сложнее, часть лестницы в его глазах развалилась, поэтому добираться до четвёртого этажа его донёс Артём.
— И как же я иду, если ступенек у тебя нет? — шепнул Пете друг.
— Хрен его знает, — прошептал в ответ Душин, — ты у меня по воздуху идёшь.
— Как в игре, — Артём хихикнул, — не прогрузилось. Хотя теперь я и такому не удивляюсь…
В окне на площадке между третьим и четвёртым показалось жуткое многоглазое лицо. Одна вывернутая рука легла на раму, отвратительное существо решило сократить себе путь и догнать несчастных выживших снизу.
«Живьё! Живьё!» — изрыгала растянутая пасть.
Парни не стали дожидаться второй руки и ринулись вверх.
Первым в небольшую комнату с распахнутым настежь окном вбежал Артём, остановившись в нескольких сантиметрах от стекла с остатками белой краски, за которой виднелась знакомая парню чёрная пустыня, правда, не такая бурлящая странными явлениями по типу торнадо и молний. Прибежавший следом Петя захлопнул дверь и прижался к ней спиной.
— Эти окна мы закрашивали, — сказал он, — и поправляли ручку, чтобы окно не открылось.
— Надо бы её сломать, чтобы раз — и навсегда, — протараторил Артём, протягивая руку к раме.
— Погоди, — остановил его Петя, — нельзя попросту рисковать, надо до конца довести.
Он сжал зубы, тяжело выдохнул и, перебросив ногу, сел на раму.
— Придурок, ты что? — Артём вцепился в друга и попытался оттащить того от окна, но Петя оттолкнул его резким ударом в живот.
— Придурок тут только ты, если не понял, — злился он, перебрасывая вторую ногу. — Мало закрыть окно, нужно ещё успокоить того, кто это окно сможет разбить.
Душин спрыгнул с рамы и коснулся ногами чёрного песка. Артём, неприятно удивлённый таким поступком, впрочем, не стал противиться и последовал за другом. Единственное, чего он опасался — это проклятый, плещущий гноем страж башни, шатающийся где-то на лестницах бесконечного подъезда. Парень до мурашек боялся, что это нечто зайдёт в комнату с окном и закроет его, навеки запечатав двух отважных спасителей человечества в потустороннем мире, полном зла. Однако этот страх полностью развеяла мысль, что покорный слуга ни за что не станет закрывать проход, по которому вскоре должен будет пройти его величественный хозяин.
Пустыня же встретила друзей пугающей тишиной, какая бывает в фильмах ужасов перед появлением неописуемо страшного монстра или заставляющего дрожать поджилки звука. Исполинские баобабы высыхали, склоняя свои головы к ногам измотанных путников. Бежать в этом ужасном месте было невозможно, силы зла, всё ещё обитавшие здесь, тянули парней назад, подальше от огромного рва. Но силы эти были недостаточно сильны, чтобы помешать настырным путникам, их ноги уверенно шагали по смердящему гнилью чёрному песку, и даже спуск в мрачный ров не стал для них большой трудностью.
— Петька, — впервые за всё то время, что они провели в пустыне, Артём решился что-то сказать, — а что если, вот, Геннадию удалось создать, как он сказал, макет вселенной…
— И засунуть его в подъезд, — усмехнулся Петя, — лишь бы сделать себя победителем. Вот и нарвался на Душехлёба.
— Да нет, — отмахнулся Артём, — я к тому, что если такое в принципе возможно, то, может, нас тоже так кто-нибудь создал?
Петя цокнул языком.
— А этого создателя ещё кто-то, — буркнул он, — и так до бесконечности. Страшно мне об этом думать, Тёма, сил нет, и вообще, что это за бесконечность такая, вон, подъезд тоже, вроде как, бесконечный… Измотался я, Тёмка, не могу больше.
И вот пред их взором возвысился мрачный дом, чертог владыки зла. Дверь его была открыта, и за ней не было ничего, кроме чёрного пятна бесконечной тьмы.
— Пошли? — спросил Артём, взглянув на друга.
— Нет, — покрутил головой тот, — я один пойду. Ты, если что, беги обратно и закрывай окно… и ручку ломай… — Душину стало тяжело дышать, он опустил голову, вспоминая что хотел сказать: — И двери закрывай, вообще все, и в комнату и в башню, мало ли.
— Петька… — начал Артём, — давай лучше…
— Закрой чёртово окно, — перебил его друг, двинувшись вперёд.
Покачиваясь на ходу, он добрался до двери, положил на неё здоровую руку и, дёрнув плечами, подался в кромешную темноту. На мгновение он замер и спустя несколько секунд обернулся. Это выражение лица запомнилось Артёму навсегда: глаза Пети были широко раскрыты, брови высоко подняты, а нижняя губа выдвинута вперёд; вселенский ужас запечатлелся на лице несчастного парня, увиденное в глубинах чертога окончательно лишило его рассудка, и лишь остатки здорового ума, сгорающие в пламени безумия, приказали Пете воскликнуть:
— Беги!
Артём оторопел, затылок обдало морозом, сердце болезненно кольнуло. Он смотрел, как тьма медленно поглощает его друга, и как исчезающая во мраке чертога рука тянет за собой скрипучую дверь. И вдруг надо рвом прогремел оглушающий раскат грома. Артём, вздрогнув, рванул прочь. Он бежал мимо поднимающихся, подобно просыпающимся великанам, баобабов, видел, как на горизонте одна за другой искрятся полоски белых молний, и как с оглушительным гулом прорастают к самому тёмному небу спицы ужасных торнадо.
Распахнутое окно висело в воздухе, парень с разбега запрыгнул в него и плашмя плюхнулся на пол, едва не приложившись головой и не лишившись сознания. Комната наполнилась запахом гнили, дышать стало по-настоящему больно, но Артём не смел сдаться. В ярости он захлопнул окно, крепко прижал его плечом и повернул ручку. Смрад разом улетучился. Тогда всё ещё разъярённый парень крепко вцепился в ручку и с криком, которым умудрился сам себя напугать, выломал её и с размаху бросил на пол. Потом, правда, он поднял её и унёс с собой, боясь, что оставшийся в башне страж сможет всё починить и снова открыть злополучное окно.
Подъезд Артём покидал дрожа от страха, но тем
