квитанции?
Федоров бледнеет, краснеет, порывается что-то сказать, но адвокат с силой сжимает ему плечо и отрицательно качает головой. Егор Валерьевич давит в себе слова, лишь капельки пота выступают на его висках. Он близок к панике. Чувствуя себя победителем, Черный подгоняет экспертов и тут же требует от них тщательности. Понятые, напуганные порывистым следователем, который, кажется, находится сразу всюду, стоят в прихожей, прижавшись друг к другу боками.
Тихомиров, перебиравший бумаги в кухне, вскоре показывается с парой квитанций.
– На какого-то Скворечникова записана комната в бараке. Но там, кажется, дом под расселение идет. Точно не помню.
– Отлично! Заканчиваем здесь и едем туда.
– С какой это стати? С какой это стати?! – фраза заедает, и Федоров, повторяющий ее, походит на попугая.
Адвокат заглядывает в глаза своему подзащитному.
– Пусть едут. К вам это не относится.
Федоров не моргает. Дыхание учащается, грудная клетка ходит ходуном.
– А собственно, где у вас ордер на обыск помещения, принадлежащего некоему Скворечникову?
«А он хорош! – искренне восхищается адвокатом Черный. – Чертовски хорош! Что ж ты там прячешь?»
– Не беспокойтесь, я сейчас позвоню судье, и ордер нам привезут на место.
Адвокат направляется к выходу.
– Мне нужно позвонить, пропустите.
– Идите, – разрешает Черный и громко говорит: – Тихомиров, вызовите на тот адрес патруль. Пусть оцепят там все, чтобы ни один человек, кроме владельца собственности, не прошел.
– А жильцы? – уточняет Тихомиров, отказываясь понимать логику этого дурного следака, выдающего распоряжения одно за другим.
– Только по прописке, но не в ту комнату. Ясно? Выполняйте.
Адвокат возвращается на место и застывает изваянием за спиной Федорова, глотающего воздух открытым ртом.
Здесь ничего нет. Здесь точно ничего нет – в этой разукрашенной квартире, вылепленной так безвкусно и так аляповато. Это Черный уже понимает. Но не прерывает обыск. Лишь заставляет экспертов как следует изучить всю одежду и обувь Федорова.
Как ни старайся, к какой химии ни прибегай – до конца пятна крови вывести не получится. Они проявятся под раствором со сложным длинным названием. Пусть ДНК будет разрушена, сам факт отрицать станет невозможно.
Осмотр квартиры заканчивается ближе к четырем часам пополудни.
– Что ж, поехали на второй адрес, – хищно улыбаясь, произносит Черный.
– Мы тоже? – спрашивает одна из уставших понятых, вынужденных провести полдня, стоя в чужой прихожей.
– О нет, вам спасибо. Мы на месте найдем людей.
Николай снова улыбается. И от этой улыбки – натянутой, холодной, жесткой – не по себе становится даже видавшему виды Эдуарду Валентиновичу.
* * *
Тихомиров ловит себя на мысли, что ему хочется отодвинуться от Черного как можно дальше. Но они едут в одной машине на заднем сиденье, и сделать это невозможно. Улыбка, прилипшая к тонким губам следователя еще в квартире Федорова, то угасает, то появляется вновь. Николай Дмитриевич смотрит прямо перед собой, через сидящего на переднем сиденье эксперта. Руки следака сцеплены в замок. От напряжения звездчатый шрам на левой руке заметно белеет. Виктору не по себе от этого. Будто не человек, а какой-то заведенный робот. Или сумасшедший, непонятно как получивший погоны и власть.
Чем ближе они подъезжают, тем серьезнее становится Черный. В этом бараке – ответы. Реакция Федорова однозначно показала, что что-то не в порядке с комнатой Скворечникова, счета за которую он оплачивает. Следователь вдоль и поперек изучил эти квитанции. Что там можно делать, что приходят такие большие счета за электричество? Что вообще можно делать в каком-то бараке на выселках, имея шикарную квартиру в хорошем районе? Для чего тратить на это деньги, которые, понятно, Егор Валерьевич очень любит? Напрямую Федоров не отвечает, лишь косится на адвоката.
– Спрашиваю вас в последний раз, – Черный поворачивается к Федорову, измаявшемуся и помятому. – Если вам есть в чем признаться, то лучше это сделать прямо сейчас. Тогда вам будет засчитана явка с повинной. Как только мы вскроем эту дверь, все ваши слова ничего не будут стоить. Я ясно выражаюсь?
Федоров затравленно смотрит на адвоката. Тот надувается петухом, но молчит. Понятно, что между этими двумя есть что-то кроме отношений адвокат – клиент.
– Что ж. Вскрывайте. Понятые, обратите внимание, производится вскрытие комнаты. Замок не нарушен, внешних повреждений на двери нет.
Дверь для барака – солидная. Не такая, как в квартире Федорова, но все же двойная и массивная. Едва ее открывают, в нос ударяет крепкий запах антисептика и чего-то исключительно больничного. Черный первым переступает порог, глядя на пол. Деревянные крашеные доски! Сердце дважды подпрыгивает в горле. Нашел!
– Япона мама! – восклицает Тихомиров, проходя внутрь. – Гребаный извращенец!
– Я бы попросил! – пищит чуть придушенно адвокат.
В комнате с занавешенным окном – врачебный кабинет. Возле стены стоит несуразное гинекологическое кресло. Шкаф с инструментами. Кушетка, застеленная немного застиранной простыней. Бестеневая операционная лампа на стойке приткнулась в углу.
Черный пытливо глядит на Федорова, совсем утратившего былую браваду.
– Все еще ничего не хотите сказать?.. Отлично. Эдуард Валентинович, приступайте. Начните вот с этих пятен.
Николай указывает на бурые пятна, въевшиеся в деревянный пол рядом с креслом. Если это не кровь, то Черный готов съесть свое служебное удостоверение. «Скоро все закончится», – думает он, обращаясь мысленно к висящим на стене в его квартире фотографиям.
* * *
– Этого не может быть!
Черный мечется по кабинету, насколько позволяет площадь. Пять шагов от стола к стене, пять шагов обратно. Ему нужно куда-то выплеснуть энергию. Злость, накопившуюся и грозящую перелиться через край. Еще хочется наорать на оперативников – по любому поводу, по малейшему. Хотя часть рассудка, остающаяся холодной, несмотря ни на что, твердит, что Тихомиров и Смородинова, снова так странно на него смотрящая, ни в чем не виноваты. И эксперты не виноваты.
– Черт знает что! – выдыхает сквозь зубы следователь. – Они уверены? Пусть еще раз перепроверят.
– Николай Дмитриевич, они проверили же, – возражает Тихомиров.
– Плохо проверили! – рявкает следователь и одергивает полы пиджака. – Черт!
Весь прошлый день Черный не находил себе места, прокручивая версии. Федоров по совету адвоката не проронил больше ни слова. Адвокат же, не замолкая ни на секунду, требовал освобождения под подписку о невыезде для своего подзащитного, грозил всеми возможными инстанциями. Но Федорова увезли в изолятор временного содержания. И потянулся день ожидания.
Сейчас, с утра пораньше, оперативники принесли следователю результаты экспертиз. Лаборатория была целиком отдана под это громкое дело и теперь работает круглые сутки, изучая образцы. Эдуард Валентинович вообще не покидает рабочее место.
И результаты есть. Но не те, на которые рассчитывал следователь Черный. Николай, получив бумаги, пробежал по ним взглядом, не особо вчитываясь. Фамилия
