Господин Бартон побледнел. Он рухнул назад в кресло, вынул шелковый носовой платок и отер лицо.
– Ну же, сознавайтесь, не тратьте мое время! – рявкнула Фрина. – А то как бы не произошел несчастный случай с этим моим пистолетиком: вот увидите, для меня это пара пустяков. Так сколько было девочек? Говорите!
– Ну, тридцать пять… или вроде того. Да, тридцать пять, если не считать Джейн.
– Тридцать пять, – мрачно повторила Фрина. – Ясно. И кому вы их продавали?
– В разные места. В основном я снабжал провинцию. Они приходили из приютов уже сломленными, маленькие шлюшки, и ни на что другое не годились, многих даже гипнотизировать не надо было – пустая трата моих талантов, я так и говорил мисс Гей. Достаточно было в общих чертах объяснить положение вещей, сказать, что они будут получать много денег, выполняя что-то более приятное, чем работа по дому, и большинство соглашались сами.
– А что потом?
– Вправив девчонке мозги, мы отправляли ее по надлежащему адресу, предварительно известив покупателя телеграммой.
– Сколько вы запрашивали за каждую девочку?
– Сто пятьдесят фунтов. Это были хорошие девочки в большинстве своем. Хотя за ту маленькую сучку от Эмили Макферсон я выручил всего сотню. Конечно, были и отходы – в таком деле это неизбежно: в основном самоубийства, алкоголь, наркотики, ну и, конечно, венерические заболевания. Но все, кого я отправлял, были чистенькими и относительно новенькими, мои покупатели это знали.
Фрина сглотнула. Дот смотрела на говорившего, раскрыв рот. Сес дотянулся до ближайшего графина, сделал три жадных глотка и передал его Берту. Господин Бартон, откормленный и холеный, откинулся на спинку кресла, забавляясь произведенным эффектом.
– Что вас так шокировало? Это же ваше прекрасное общество требует, чтобы существовали проститутки и порядочные девушки. Пока есть порядочные девушки, должны быть и шлюшки, а я только поставлял последних.
– Женщина должна сама решать, согласна ли она стать проституткой, – сказала Фрина. – А какой выбор вы им оставляли? Разве вы спросили Габриэлу Харт, хочет ли она, чтобы над ней надругались и накачали наркотиками? Так вот, господин Бартон, у меня есть к вам предложение.
– Я так и предполагал, – ухмыльнулся господин Бартон.
– Вы помните Джейн?
– Да, у нее вечно глаза были на мокром месте, все талдычила о своих книжках, Рути и бабке.
– Да, это Джейн. Вы загипнотизировали ее, верно?
– Верно. Ее отправили поездом в Балларат, где она должна была поступить в одно изысканное местечко, которое держит мой щедрый приятель, но она туда так и не доехала. Я посадил девчонку на дневной поезд, а нашли ее на ночном. Видимо, она сошла где-то по дороге, но я не могу объяснить, где произошел сбой: у нее были четкие постгипнотические установки.
– Я хочу, чтобы вы вернули Джейн память, – поспешно сказала Фрина.
– А если я откажусь?
– Тогда боюсь… – начала Фрина, помахивая пистолетом.
Господин Бартон заметил, что ее манеры небрежны, а пурпурное шелковое платье явно декадентского стиля, но рука была крепкой, а палец лежал на курке.
– Приведите девчонку, – проговорил он, кашляя в платок. – Я попробую. Но она может оказаться невосприимчива. Сразу предупреждаю: произошло внешнее вмешательство, какая-то травма.
– А вы всегда принуждаете девочек отдаваться вам, господин Бартон? – поинтересовалась Фрина.
– Да, мисс Фишер, это часть воспитания и одна из причин, по которой я оставался в этом бизнесе, – ответил он беспечно. – Должна же быть хоть какая-то компенсация за уход со сцены. Но эта ваша Джейн подняла такой шум, вот я и вспомнил, что бордель в Балларате доплачивает пятьдесят фунтов за девственниц, и не стал связываться. Не люблю причинять боль, знаете.
Берт кашлянул и так смял шляпу, что она была навсегда испорчена. Фрина строго на него зыркнула.
– Так, значит, травма, о которой вы говорили, была иного рода, и вы имели в виду не сексуальное насилие? – спросила она невозмутимо.
– Да, случилось что-то непредвиденное, – сказал господин Бартон, не замечая иронии. Дот привела Джейн, та робко вступила в комнату, не узнавая господина Бартона, но поглядывая на него недружелюбно.
Фрина спрятала пистолет и взяла девочку за руку.
– Джейн, дорогая, сядь сюда и посмотри на этого джентльмена. Не бойся, ты в безопасности. Я здесь и не оставлю тебя.
Уголек перепрыгнул с плеча Джейн на колени Фрины, свернулся в пушистый комок и замурлыкал. Джейн успокоилась. Господин Бартон наклонился вперед и коснулся большим пальцем лба девочки.
– Тебе хочется спать, Джейн, верно? – глубокий голос был величественным, как звуки органа. – Ты заснула, Джейн?
Глаза Джейн были раскрыты, но ее голос был холодным и бесцветным, как голос призрака.
– Я сплю.
– Что этот человек велел тебе? – спросила Фрина.
Джейн слегка вздрогнула от показавшегося ей незнакомым голоса, но ответила:
– Он велел мне забыть, что он со мной делал.
– Джейн, эта команда отменяется, – сказал господин Бартон, косясь на дуло пистолета всего в нескольких дюймах от своего лица. – Ты свободна и не должна выполнять никакие команды, неважно, я их давал или кто-то другой. Как только я посчитаю от десяти до единицы, к тебе станет возвращаться память, и к полуночи ты вспомнишь все, что случилось. Ты поняла меня, Джейн?
– Я поняла, что я свободна, – повторил механический голос, но даже в глубоком трансе он звучал уже иначе, – и что больше не подчиняюсь вашим приказам.
– Десять, девять, восемь… Распрямись, Джейн!.. Семь, шесть, пять, четыре… Моргни, девочка, ты чувствуешь себя отдохнувшей, посвежевшей, и к тебе до полуночи полностью вернется память… Три, два, один, проснись!
Гипнотизер щелкнул пальцами перед лицом Джейн, она моргнула, взгляд ее стал осмысленным, девочка с плачем упала в объятия Фрины.
– Это он! Тот мужчина, который… сделал мне больно. Он постучал в окно и заставил меня впустить его. О мисс Фишер, не отдавайте меня ему!
Фрина обняла Джейн, а потом передала ее Дот; меж тем господин Бартон поднялся и довольно улыбнулся. Дот сдерживала обезумевшую Джейн, а раздосадованный Уголек норовил царапнуть ее, решив, что девочка виновата в том, что Фрина сбросила его со своих коленей.
– Итак, мисс Фишер, я исполнил то, что вы просили, не пора ли обсудить вознаграждение?
Сес заворчал, а Берт сделал два шага вперед.
– Вознаграждение? – прокричал он. – Ах ты грязный кобель, да я тебе шею сверну!
– Минуточку, – Фрина жестом остановила Берта. – Вы готовы сдаться в руки полиции?
– Да вы что, мисс Фишер, шутите? Если вы позволите своим наемным громилам хоть пальцем меня тронуть, я на вас в суд подам за нападение и побои. Я выйду из этих дверей свободным человеком, мисс Фишер. И знаете, почему? Потому что ни одна из этих тридцати пяти девчонок не станет давать показания против меня. Они все любят меня как отца родного, глупышки, и в любом случае семь из них мертвы.
