по каким-то улицам и переулкам. Погоня продолжалась долго, преследователи отстали, когда Сережа и Валерка очутились на окраине Батайска и увидели впереди вспаханное поле.
— Сколько времени? — тяжело дыша, вдруг спросил Валерка.
Сережа посмотрел на отцовские часы и похолодел.
— Пропали мы, Валерка!
— Опоздали? — дрогнувшим голосом спросил Валерка.
— Скорей, может, еще успеем!..
Окольными путями, изнемогая от усталости, они добрались до станции. У водокачки было безлюдно, одинокий стрелочник с двумя свернутыми флажками в руке — красным и желтым — курил в отдалении у переезда. На бесчисленных путях стояли товарные вагоны, маленький паровозик, весело попыхивая, катил впереди себя белую цистерну. Но отцовского паровоза нигде не было видно.
— Нужно тебе было ввязываться в эту историю! — зло сказал Валерка, вытирая рукавом мокрое от пота лицо. — Монтигома несчастный!
Сережа оторопел.
— Откуда ты про Монтигомо знаешь?
— Вся школа знает, — ворчал Валерка. — Несчастный борец за справедливость! Может, та девчонка и не нуждалась совсем в твоей помощи и теперь думает, что ты ненормальный!
— Ты тоже ввязался…
— Я же из-за тебя, дурень! Если бы не я, долговязый из тебя котлетку сделал бы!
— Это еще вопрос.
— Никаких вопросов! Сделал бы котлетку и закусил вместо завтрака…
— Я тоже закусывать умею, — обиженно сказал Сережа. — По-твоему, выходит, мы должны были спокойненько смотреть, как он девчонку лупит? А еще председатель совета отряда!
Валерка вздохнул, по-видимому, его председательское самолюбие было уязвлено.
— Вообще мы бы с долговязым справились, — сказал он.
— Еще как!
Мир был восстановлен. Ребята робко подошли к стрелочнику. Он держал во рту трубку, его седоватые усы желтели от табачного дыма.
— Дяденька, вы не видели паровоза СУ 253-94? вежливо сказал Сережа.
— Видел, — проговорил стрелочник, не вынимая изо рта трубки.
— А где он, дяденька?
— Ушел.
— Куда? В Ростов?
— В Париж, — усмехнулся стрелочник и, вынув трубку, выплюнул желтую слюну. — А вы почему, голуби, такие мокрые?
— От бега… — сказал Сережа сдавленным голосом, всеми силами сдерживая подступавшие к горлу слезы. — Дяденька, а вы не знаете, как нам до Ростова добраться?
— Можно бегом, — серьезно сказал стрелочник. — А можно на поезде… А ну, отойдите-ка на минутку, голуби…
Он вскинул желтый флажок, и мимо них стремительно прогрохотал скорый поезд. Пахнуло ветром, ударили по щекам колючие песчинки. Сережа разглядел слова на мелькающих таблицах — «Киев — Баку». В окне одного из вагонов приятели увидели мальчика, который торопливо помахал им рукой, но они были так расстроены, что даже не ответили ему. Едва мелькнул последний вагон, как в обратном направлении загрохотал другой поезд: «Ленинград — Сочи».
Жизнь шла своим чередом, пассажиры ехали в разные концы страны по разным своим надобностям, и никому из них не было никакого дела до затерявшихся в этом огромном мире, на станции Батайск, двух ростовских мальчишек.
— А зачем вам, голуби, паровоз нужен? — услышали они голос стрелочника.
— В Ростов ехать, дяденька.
— А вам, что ж, вагонов не хватает?
— Мы, дяденька, на паровозе приехали, — сказал Валерка. — Вон его, Сережкин, отец — машинист…
Стрелочник с любопытством взглянул на Сережу.
— Значит, ты Назаров?
— Я, — сказал Сережа с надеждой в голосе. — А вы его знаете, дяденька?
— Да кто ж его не знает? Геройский машинист. Можно сказать, из первых на Северо-Кавказской дороге. Чуть не на каждом собрании у нас толкуют про него.
Сережа и Валерка одновременно посмотрели друг на друга. Сережа смущенно улыбнулся: он был горд, очень горд! Его лицо порозовело, а сердце застучало, как стучат на рельсах колеса паровоза: «трак-тарарак, трак-тарарак…» И Валерка улыбался, потому что тоже был горд. Почему — он и сам не ответил бы на этот вопрос.
— А я, дяденька, Сережкин друг… — сказал он.
— Вижу, что не подруга. — Стрелочник начал неторопливо набивать свою трубку табаком. — Вот что, голуби. Бегите на вокзал в кассу и покупайте билеты до Ростова. Да скорее, потому как пригородный поезд пойдет в Ростов через четверть часа.
Приятели посмотрели друг на друга, без всякого энтузиазма порылись в карманах. Как все было бы хорошо, если бы они не покупали мороженое! А теперь их совместный капитал составлял три копейки. Всего три копейки!
Словно угадав их мысли, стрелочник сказал с ухмылкой:
— Что, голуби? Пировали — веселились, подсчитали — прослезились? — и совсем неожиданно протянул им две белые монетки: — Летите, голуби!
Совершенно счастливые, ребята бросились к зданию батайского вокзала и, лишь когда оказались в вагоне и когда поезд уже тронулся, вспомнили, что забыли поблагодарить доброго стрелочника.
— Давай напишем ему письмо! — горячо предложил Сережа.
— Шляпа ты, Сережка!
— От шляпы слышу! Почему это я шляпа?
— Интересно, что ты на конверте напишешь? «Станция Батайск, стрелочнику возле водокачки». Так? Ты его адрес и фамилию знаешь? Ты лучше отцу скажи, он и поблагодарит. Небось он часто в Батайске бывает. И давай сразу, как приедем, разыщем его паровоз, а то, может, он волнуется…
Но разыскивать паровоз СУ 253-94 им не пришлось. Едва поезд остановился на ростовском вокзале и они выскочили из вагона, Сережа увидел Анюту. Она стояла на перроне, прижимая к груди чемоданчик, и беззвучно плакала. Две серебряные сережки — два маленьких месяца покачивались в ее ушах.
— Анюта, — сказал удивленный Сережа, — ты отстала от своей машины? Да?
— Сережа! — очень обрадовалась она и крепко схватила его за руку. — Нет, я не отстала… Мне надо ехать домой на поезде, а поезд будет только вечером…
— А почему ты не пошла к нам? Ты же обещала Кате зайти.
Она достала из рукава крошечный кружевной платочек и высморкалась.
— Я забыла дорогу, Сережа…
— Пошли, Анюта!
Сережа попрощался с Валеркой и повел ее домой.
На веранде их встретили Катя и Лиза.
— Вот хорошо! — радостно вскрикнула Катя. — Сейчас: будем обедать, бабушка уже велела накрывать на стол… -
Но Анюта обняла Катю и разрыдалась. Испуганные сестры отвели ее в свою комнату и о чем-то долго разговаривали. Вечером сестры проводили Анюту на поезд, и она уехала из Ростова.
Глава ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
После ужина по воскресным вечерам Назаровы обычно засиживались на веранде, играли в лото, что-нибудь весело обсуждали, а иной раз подшучивали над кем-нибудь. И в этот вечер, как только бабушка убрала чайную посуду, Сережа по знаку отца выложил на стол карты лото.
— Сынок, — добродушно поглядывая на Сережу, сказал отец, — ты все-таки расскажи нам, сильно ли вы в Батайске перетрусили?
— А уж и ты, Костенька, хорош, — покачала головой бабушка. — Отец называется! Бросил ребенка на произвол судьбы и укатил.
— Да ведь я по расписанию укатил,
