думали, что я потерплю неудачу. Вина пронзает мою грудь от того, сколько боли я причинил. Что даже моя семья не возлагала на меня больших надежд.
Ее глаза наконец встречаются с моими. Вид боли, искажающий ее черты, вызывает у меня желание наброситься, но я сдерживаю себя. Чтобы защитить ее. Я бы сделал для нее все. Что угодно.
— Что?
— Я добровольно проходил лечение в реабилитационном центре.
В горле внезапно пересохло, но я преодолел это.
— Я прошел реабилитацию, чтобы быть достойным тебя.
Когда ее глаза смягчаются, мне не хочется ничего, кроме как подхватить ее на руки и осыпать нежными поцелуями, шепча ей мысли о своей благодарности. Рассказать ей, какой храброй она была, пока меня не было, но теперь папочка дома. Папочка позаботится о ней. Мой член пульсирует. Прошло чертовски много времени с тех пор, как я был в ней. Прикасался к ней.
— Как насчет…
Ее голос затихает, как будто она глубоко задумалась. Возможно, обдумываю свои слова.
Я качаю головой.
— Я говорил тебе, что больше никого не будет. Не тогда, когда у меня есть ты. Ты мое лекарство, маленькая девочка. Моя причина жить. А я твоя причина жить?
Она качает головой, отчего моя опускается в знак поражения, мои плечи сутулятся, а сердце медленно перестает биться. Я чувствую, что мир вокруг меня рушится, когда я стою на месте, а мое сердце сжимается от ее действий.
То, что я надеялся на счастливое воссоединение, вскоре обернется протестами, когда я увезу ее без ее согласия. Потому что я отказываюсь уходить отсюда без нее.
Мне плевать, что кто-то говорит. Она моя.
— Ты моя зависимость, Томми. И я твое лекарство. Я думаю, что это лучший вид одержимости. Не так ли?
Моя голова резко поднимается, и я собираюсь сделать шаг вперед, но она поднимает руку, чтобы остановить меня. Я замираю, зная, что то, что она скажет, причинит мне боль. Выражение опасения и серьезности на ее лице говорит само за себя. Она не думает, что мы подходим друг другу. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы изменить ее мнение.
— Мне есть в чем признаться.
Ее щеки краснеют.
В груди все сжимается, а пульс учащается. Это тот ублюдок, Дэррил? Я убью его. Я убью его и трахну ее в его крови.
Медленно она развязывает фартук, ее пальцы дрожат, а затем выходит из-за прилавка.
Мой взгляд скользит по ее горячему маленькому телу и останавливается на животе, где надо мной насмехается небольшой животик. Эмоции застревают у меня в горле, и я облизываю пересохшие губы, пытаясь подобрать слова.
— Ты. Ты беременна?
— Да.
Она прикусывает нижнюю губу и скрещивает руки перед собой, прежде чем положить их на выпуклый живот, где находится наш ребенок.
Все мое тело вибрирует от волнения, каждая клетка во мне оживает.
Они, блять, мои!
Я шагаю вперед, не раздумывая. Ее рот от шока открывается, а мой расплывается в огромной улыбке, охватывающей мое лицо. Я нежно кладу руку на ее маленький животик и наслаждаюсь ее телом, раскачивающимся рядом с моим, словно в шоке от моего действия.
Осыпая ее голову благодарственными поцелуями и вдыхая ее аромат, мое тело наполняется гордостью и любовью, которую просто невозможно описать словами.
Я чувствую себя чертовски благодарным, мне так повезло, что в моей жизни появилась моя девочка, а теперь и наш ребенок.
Я поворачиваю ее лицом к себе, поднимаю руки и кладу их по обе стороны ее лица. Мои глаза смотрят на ее заплаканные глаза.
— Я люблю тебя, маленькая девочка.
Она смахивает слезы, и ее губы дрожат.
— Я тоже тебя люблю.
Наши губы сталкиваются, и между нами вспыхивают искры, когда я закрываю глаза и обнимаю ее и наше будущее.
Лекарство от идеальной зависимости.
Глава 20
Джейд
Все это время Томми не было, и никто из них не проронил ни слова о его местонахождении. Ни разу.
Я верила, что он сбежал в закат со своей бывшей, хотя на самом деле он работал над собой ради меня, ради нас.
Думаю, это был их способ защитить меня. Они сомневались в его способности справиться с демонами прошлого и довести дело до конца.
Но они недооценили его силу и нашу любовь друг к другу.
Когда я узнала, что беременна, через несколько недель после его отъезда, мистер Марино, к моему удивлению, проявил сочувствие, учитывая, что у меня был внебрачный ребенок, и что еще хуже — от его сына.
Он позволил мне продолжать работать в местной пекарне, и посещать кулинарные курсы, сказав, что это хороший шаг, чтобы стать идеальной домохозяйкой и матерью. Что-то до сих пор, о чем я не особо задумывалась.
Может быть, он действительно верил в нас?
— Мне очень нужно трахнуть тебя сейчас, малышка, — прохрипел Томми, отрывая свои губы от моих.
Он трется об меня своим твердым членом, отчего в моих трусиках скапливается влага.
— Да, да, пожалуйста, — выдыхаю я, пока он украдкой целует меня, задрав платье до талии.
— Моя комната. — я шлепаю его по плечу. — Отведи меня в мою комнату.
Он кивает, затем со стоном впивается зубами в кожу, пока я пытаюсь расстегнуть его ремень. Запрыгнув, я обхватываю его ногами, пока он ведет нас вверх по лестнице.
— Вторая дверь. Справа, — задыхаюсь я, пока наши языки отчаянно сражаются друг с другом.
— Ммм, блять, ты такая вкусная.
Он отстраняется и пинком открывает мою дверь.
— Чертовски скучал по тебе.
Затем он закрывает ее задницей.
Он осторожно опускает меня на кровать, затем срывает рубашку с груди, его глаза устремлены на меня, когда я стягиваю платье через голову, обнажая белый бюстгальтер и кружевные трусики. Тепло распространяется по моему телу, а его взгляд голодный; он пожирает меня. Его тело напряжено, а выступающие на груди вены показывают, что он сдерживается.
Его оливковый пресс виден полностью, и мне не хочется ничего, кроме как провести языком по нему, ощущая каждую выпуклость.
— Блять, малышка.
Его глаза сверкают желанием, и источаемая ими похоть придает мне уверенности, чтобы снять лифчик и спустить трусики с ног, пока он стоит на месте.
Приподнявшись на локтях, я раздвигаю ноги, открывая ему прекрасный вид на мою обнаженную киску, и лениво поглаживаю пальцем свой набухший клитор. Мое возбуждение покрывает палец, когда я повторяю движение, на этот раз скользя в киску и вызывая у него низкое рычание.
— Ебать.
Он выходит из транса, сбрасывает носки и туфли со скоростью света и одним махом
