соглашаясь, но после замотал головой и, сглотнув слюну, произнес:
– Да нет, как сказать – мой разум прояснился, но от этого стало безумно страшно.
Рыцарь задумчиво протянул «так», одной рукой держа короля, второй сняв с себя повязку, вручил ему в руки ценнейшее сокровище.
– Не знаю, что творится, но Ронсенваль видела тайное, – раскрывал он ему тайну чудесного дара своей дамы. – Может, она так помогает увидеть то, что механизм разума пытался скрыть игрой. Ее рукав – моя реликвия, я поклялся не расставаться с ней. Но я дам тебе рукав, пока мы все не уладим.
Илия лихорадочно кивал: так мельтешил, что казалось, он просто дрожит и стучит зубами.
– Расскажи, что за Ренара? – воспользовавшись его просветлением, снова спросил Тристан.
Король почти стоял на четвереньках, стараясь принять упор четырьмя конечностями, потому что его тело била дрожь. Он ошалело водил взглядом по полу и глубоко дышал в попытках успокоиться. Они оба узнавали эти позы, жесты и симптомы – ветеранская болезнь, или «эхо окопов», как ее прозвали в народе. Но Илия знал немного больше и сказал:
– Не думай, что меня терзает война. Совсем напротив: ни громкие звуки, ни слова приказов, ни другие ее образы меня не тревожат. Я испытываю неописуемый животный ужас, но по другой причине, – речь давалась ему тяжело, он говорил медленно, но Тристан ничуть его не торопил, только держал предплечья и похлопывал по спине. – Не опишу, не спрашивай. Но все то же, просто вместо войны – политика. Власть. История. Я не знаю, как объяснить: такая громада!
– Все в порядке. Ты просто молодец. И ты не один, мы со всем справимся… – подбадривал Тристан.
Но Илия раздраженно сбросил его руку и громче засопел.
– Перестань говорить со мной, как с буйной лошадью! Советы из методички вообще бесполезны. Только раздражаешь! – Он умолк, чтобы унять гнев. – Да, я помню. Ренара. В Долине фей мне виделась рыжая девушка. После коронации она приснилась мне, и с тех пор приходит каждую ночь. Первые дни я думал, что она чокнутая, точнее, не дурочка какая-то, а именно…
– Истеричка? – предположил Тристан, покрутив у виска.
– Да, похоже. То есть она очень интересные вещи говорила, но так… Как я сегодня, – произнеся это, Илия успокоился и сел на пол, вытянув ноги. До него дошел смысл, месяц порхавший бабочкой над головой и наконец приземлившийся, чтобы быть увиденным. – Она будто играет со мной.
– Какого рода игры? На что похоже?
– На что… На сюжетные игры, вроде, знаешь, как с куклами, или когда девочки и мальчики в раннем детстве играют в сказочные сюжеты. Не ради соревнования, а просто так.
Они оба теперь сидели, облокотившись на натянутую теннисную сетку. Щелкнул выключатель, и лампы постепенно стали гаснуть. Тристан крикнул в сторону выхода:
– Мы еще… – но едва он подал голос, как за дверью моментально извинились и включили свет. – Да, спасибо. А что за сюжеты у вас?
– Она каждый раз жалуется, как тяжело ей попасть ко мне в сон, жалуется на сестриц, но тут же хвалится, как она их перехитрила. Она вроде бы в Трините и просит ее спасти.
Рыцарь не поверил ушам.
– В смысле, «спасти»? Ее не отпускают?
– Да я не пойму никак, – Илия говорил и жестикулировал, словно дирижировал своей речью, и манера была совсем ему не свойственна. – Просыпаюсь с чугунной головой. Думаю, сегодня я с ней обсужу все, что накопилось.
Тристан охотно согласился с идеей.
– Узнай все, что только сможешь, перед тем как мы поедем.
– Поедем? – хмыкнул Илия. – Куда? В Трините, спасать неизвестную девицу? Джорна нас пошлет, едва мы снова окажемся в холмах.
Они оба улыбнулись при мысли о том, насколько эта картина реалистична.
– Для короля ты не больно-то в себе уверен, – фыркнул Тристан.
– Я минуту назад бился в припадке. Хочешь, поговорим об уверенности в завтрашнем дне? – бросил он и пихнул под бок адъютанта. – Да я понимаю, что нам надо в Трините. Сейчас-то я все понимаю.
Тристан устало шарил глазами по потолку, он даже с облегчением запустил пальцы в волосы и словно умылся, стряхнув опасения, которые носил в себе месяц.
– У меня от сердца отлегло, – прошептал он. – Илия, ты не представляешь, я чего только не думал… Надо завтра выехать. Нельзя откладывать. Я соберу рыцарей.
– Да, бери пальеров и предупреди о пункте назначения только мою мать. Для остальных мы едем в Пальер-де-Клев, чтобы осмотреть… Придумай, зачем мы туда едем, у меня мозги пухнут, – он произнес «пуф» и изобразил руками взрыв над головой. – Но суп реально был мерзкий.
Уже в королевской опочивальне Илия наблюдал, как Тристан ревниво гладит фиолетовую ткань рукава, складывая его под подушку. Они договорились, что адъютант будет спать сегодня в приемной на софе и придет на малейший шорох – он спал чутко. Но на удивление ночь прошла безмятежно. Илия спал так крепко, что не помнил сна и даже выспался, впервые за долгое время. Ронсенваль ли охранила его покой, или Ренара, добившись желаемого, унялась и без лишней суеты ждала его в Трините, но Илия проснулся бодрым и готовым к поездке. Тристан встал еще до зари, отправил записки всем рыцарям и королеве, предупредил секретаря о срочной поездке короля, уже предвкушая ропот протоколистов по поводу смены распорядка. После собрания рыцарей под покровом двух слов «абсолютно секретно» Илия и Тристан остались наедине с Лесли. Та покосилась на сына с подозрением, но он тут же успокоил мать:
– Я в порядке, – он потянул край сиреневого рукава, показав его из-за пазухи. – Сами не знаем, как это работает, но пока работает, мне плевать.
– То есть на второй день после окончания траура ты просто уедешь в тайный поход, а вернешься из него с неизвестной девушкой, которая, к слову, немного не в себе, судя описанию. Если я все правильно поняла, – подытожила недовольная Лесли. – Не смей привозить ее во дворец.
Совсем не желая спорить еще и об этом, Илия отмахнулся:
– Потом с этим разберемся.
– Нет, сейчас, – настояла она. – В каком статусе она сюда заявится? Ты понимаешь, что с момента коронации на пятнадцатиминутные аудиенции к тебе любые нетитулованные особы допускаются избирательно и по прошению за полгода? Даже если мы нарисуем ей рабочий контракт горничной, подноготную разнюхают так скоро, что ты не успеешь произнести «грандиозный скандал в прессе».
Мать обыкновенно не раздражала Илию, потому что либо не спорила, либо была не права. Сейчас она была безоговорочно права.
– Согласен, – буркнул он и заметил краем глаза, как Тристан удовлетворенно и
