со мной?
— Ни за что, — фыркает Настя.
Одной рукой наливаю себе воду с лимоном, добавляю туда свежего льда. Жара в Калининграде похлеще английской.
— Хорошо, тогда мы останемся здесь.
Настя понижает голос, как будто не хочет, чтобы ее услышали:
— Никаких «мы» нет, Волков.
— Но ты не сказала «нет и не будет», — усмехаюсь я.
— Нет и не будет, — исправляется она.
— Тебе нужны деньги? — вспоминаю я ее переживания в понедельник.
— От тебя — нет.
— Но у тебя ипотека.
— Все-то ты помнишь.
— Послушай, — я сажусь у открытого окна с видом на лес и пригубляю воду, — речь не обязательно о моих деньгах. Я могу дать тебе работу. В нашей лондонской фирме. Или у конкурентов, если тебе принципиально.
Затянувшееся молчание говорит о том, что она явно размышляет над моим предложением.
— Ладно, — наконец сухо выдает она, но я успел узнать ее достаточно хорошо, чтобы понять: она рада не думать сейчас хотя бы о проблеме с работой.
— Хочешь, заеду за тобой, и мы все обсудим? — Я пытаюсь сыграть в дурачка, но ее не проведешь.
— Не могу.
— Ты не дома?
— Не дома, — подтверждает она.
Я чувствую что-то похожее на легкую ревность. Мы не виделись несколько дней, и сейчас я понятия не имею, с кем она. Отсутствие контроля сводит с ума.
— Тебя забрать? — Сглатываю.
С этой девушкой я вечно хожу по краю.
В трубке вновь слышится чей-то посторонний голос. Вскоре я узнаю высокий голос Зеленцовой, девушки, рядом с которой Настя сидела на работе. Ее проницательные серые глаза вечно подмечали, когда я нет-нет да посматривал на Настю со своего рабочего места.
— Н-не надо, — в конце концов отвечает Настя, пробормотав подруге что-то невнятное.
— Завтра? — на удачу интересуюсь я.
Кажется, ярость, с которой она покидала в понедельник мой дом, немного спала. Возможно, я позвонил рановато, но мое терпение закончилось. Я не мог просыпаться, осознавая, что моя женщина находится где-то далеко и видеть меня не желает. Это сжирало меня изнутри.
Черт, я влип по полной программе. Сейчас я больше похож на сопливого школьника, который в первый раз зовет девушку в кино, нежели на самого себя. У меня никогда не было проблем с женщинами — откуда сейчас эти тревога и неуверенность?
— Ладно, — неожиданно соглашается Настя. — Я в Южном, у Миланы на даче.
— Хорошо. Тогда часов в двенадцать?
— Договорились.
На следующий день перед тем, как заехать за Настей, я засовываю свою гордость себе в задницу и заезжаю в цветочный магазин.
— Вот этот, — подбородком показываю девушке на самый шикарный из представленных букет желтых роз. Почему-то эти цветы сразу напомнили о Насте — такие же нежные, но колючие.
— Вашей девушке повезло, — с улыбкой замечает молоденькая цветочница. Ей лет двадцать, не больше. Наверное, только школу закончила, вот и верит во всю эту романтическую чепуху. Хотя чем я, идиот, лучше?
— Угу.
— И давно вы вместе?
— Около месяца.
Девушка томно вздыхает, черные кудряшки прыгают у круглого миловидного лица. Из косметики на ней — только ярко-красная помада. Не самая лучшая идея так краситься, когда работаешь в придорожном цветочном магазине.
— Повезло ей, — мечтательно повторяет она, перевязывая букет ленточкой: от шуршащей упаковки я отказался. — Вот, держите. Прекрасный выбор.
Сделав шаг, она протягивает мне цветы, но я не успеваю их подхватить. Поскользнувшись на мокром полу, цветочница летит вперед. В последний момент я ловлю ее и пытаюсь сам удержать равновесие.
— Вот так, — по-отечески улыбаюсь я, когда мы выпрямляемся.
— Простите, пожалуйста! — тут же заходится девушка. — Вот же проклятущие скользкие кеды! Я не специально, честное слово!
— Не переживайте, все в порядке. — Забираю у нее букет и, убедившись, что она ничего не повредило, возвращаюсь обратно к машине.
По дороге настроение у меня поднимается настолько сильно, что я даже начинаю насвистывать простую мелодию. В моем воображении Настя, едва завидев цветы, кидается мне на шею и целует в губы. Потом мы поедем ко мне и отправимся прямиком в спальню, где у нас случится самый лучший примирительный секс в жизни. В конце концов, я не был в ней уже месяц, и меня начинает изрядно ломать. Эта девушка — как наркотик.
Конечно, реальность вряд ли совпадет с моими фантазиями, но я рассчитываю хотя бы на поцелуй. Кажется, она на меня уже не очень злится.
Но действительность еще хуже. У небольшого, хотя довольно опрятного дачного домика меня встречает Зеленцова с прищуренными глазами. Смотрит, как будто я что стащил в магазине, а она — охранник на выходе.
— Добрый день, — киваю я, — а где Настя?
— А Настю рвет, — без обиняков заявляет Милана, скрестив руки на груди.
— Понятно.
— Цветочки-то кому? — все так же сердито интересуется женщина.
— Ей.
Тут она немного расслабляется и чуть заметно выдыхает.
— Я сейчас за ней схожу, — говорит она уже спокойным голосом, — хотя на бедняжке живого места нет. Меня так даже с младшим не ломало. Какие у вас?.. А, черт с ним! — Она машет рукой. — Ты мне больше не начальник, Сашок. Так какие у тебя планы на мою подругу?
Я кладу букет на капот и прислоняюсь к машине.
— Я ей все сказал.
— Значит, скажи еще раз.
— Вот и скажу.
— Вот и скажи. А я за Настей.
Милана исчезает. Ее нет пять минут, пять превращаются в десять. Я оглядываю территорию в поисках Настиной машины, но под навесом только серая «Лада», которая, скорее всего, принадлежит хозяйке дома. Когда я уже начинаю терять терпение, на пороге появляется бледная как привидение Настя с Миланой под руку. Та тащит спортивную сумку.
Я тут же подаюсь вперед, но обе девушки останавливают меня огненными взглядами.
— Вы что, оба считаете меня инвалидом? — шипит Настя.
Внутри меня растекается боль оттого, что я не могу ей ничем помочь. Ведь это я, как она правильно сказала, козел, довел ее до такого состояния. Неужели так будет все девять месяцев?
— Десять, — поправляет меня Зеленцова. — И нет, тошнота обычно проходит после первого триместра. Папаня, — беззлобно прибавляет она, окидывая меня многозначительным взглядом.
Кажется, я говорил вслух.
— Ну что, поехали?
Настя игнорирует мою руку и сама садится на пассажирское сиденье, где тут же утыкается в телефон.
Милана подходит ко мне вплотную, от ее серьезного взгляда мне, здоровому мужику, который выше ее на две головы, становится некомфортно.
— Обидишь ее — урою. — И как в лучших фильмах про мафию она проводит ребром ладони по горлу.
— Я и не собирался…
Но она лишь фыркает в ответ и исчезает в доме.
В машине душно,
