потому что кто-то выключил кондиционер. Я тянусь, чтобы включить его обратно, но Настя бьет меня по руке.
— Холодно.
— Хорошо, давай сделаем теплее. Это тебе. — Я киваю на букет, который положил на заднее сиденье.
Но Настя на него даже не смотрит. Вместо этого она продолжает прожигать дырку где-то у меня в руке.
— И это тоже? — хмыкает она.
Только тогда замечаю смачный след алой помады на рукаве и кладу руки на руль.
— Это девушка в магазине цветов упала.
— Ага, на твою руку.
— Настя, пожалуйста. — Я делаю глубокий вдох. — Если один тебе изменил, это не значит, что все такие.
— А мы не в тех отношениях, чтобы ты мне изменял! — выпаливает она, отчего становится понятно: на самом деле помада еще как ее задела.
— Значит, давай будем в тех. — Я пожимаю плечами.
Но она не отвечает и всю дорогу до моего дома продолжает молчать, а я едва не задыхаюсь от отсутствия в салоне свежего воздуха. Окно открыть она тоже не разрешила, злобно зыркнув из-под густых бровей.
— Я здесь для того, чтобы получить работу, — заговаривает Настя первая, разуваясь в коридоре.
Тряпичные шортики соблазнительно натягиваются на круглой попке, когда она нагибается. Член моментально реагирует на увиденное, хотя чего его винить — уже месяц он сидит взаперти. Волков, соберись, ей сейчас очень плохо.
— Да-да, конечно. Только работу.
— У меня ипотека, — в десятый раз напоминает она скорее самой себе.
— Знаю.
— И мне плевать, с кем ты там обжимался сегодня утром.
— Сегодня утром я ездил в зал, — не знаю зачем, поясняю я, — а оттуда — сразу за тобой.
— А цветочница?
— И за цветами.
Мы проходим в кухню-гостиную, где садимся на диван. Настя сразу вжимается в противоположный конец, будто я чем-то болен.
— Давай поближе, — зову я, хлопая рядом с собой. — У меня все на планшете.
Настя нехотя пододвигается. На и без того бледном лице целая гамма чувств. Как бы мне сейчас хотелось наплевать на все условности и…
Ее взгляд вновь падает на проклятущий рукав, и я с рыком начинаю расстегивать пуговицы.
— Что ты?..
— Чтобы не отвлекало.
Я остаюсь в одних джинсах, но, кажется, мой оголенный торс отвлекает Настю еще сильнее. Она буквально пожирает мое тело глазами, и это не может не радовать.
— Александр, ты не мог бы одеться?
— Близкие зовут меня Алекс, — рефлекторно поправляю ее я, но она лишь фыркает в ответ.
— А меня — Анастейша, — передразнивает девушка.
Вот уж о ком не хочется вспоминать…
— Ладно, зови как хочешь.
— А ты оденься.
— Тебя же отвлекало это… хм… пятно.
— Меня теперь все в тебе отвлекает! — вновь взрывается Настя. — Давай поддерживать хоть какую-то видимость делового стиля общения.
Я выгибаю бровь, как бы говоря, что никакого делового стиля между нами быть уже не может никогда. Точка. Вот горизонтальный, вертикальный или даже какой-нибудь наклонный стиль у вон той барной стойки… вполне может быть.
Не остается незамеченной и моя выпуклость в штанах, красноречиво подтверждающая то, что мы и так оба знаем. Эта женщина сводит меня с ума.
— Ты тоже можешь раздеться, и тогда мы будем на равных.
— Да ты!.. Знаешь что? Я сейчас встану и уйду отсюда пешком.
Настя действительно вскакивает с дивана, но я успеваю схватить ее за запястье.
— Ты можешь делать, что хочешь, — спокойным, гипнотизирующим тоном говорю я, — но сейчас тебе нужна работа. У тебя ипотека, — добавляю я ее любимый аргумент.
— Я сейчас принесу тебе другую рубашку, — вздыхает Настя и по-хозяйски исчезает у меня в гардеробной.
Что ж, надеюсь, она страдает так же, как и я.
Глава 21. Настя
Не знаю, чем я вчера думала, когда соглашалась приехать к нему домой, но, видимо, тем же, чем когда залезала на незнакомого мужика в своем самом сексуальном белье. И теперь мне приходится наступать на горло собственной песне и копаться в гардеробной у отца моего будущего ребенка. Зашибись сюжетные повороты.
О том, что без рубашки Волков выглядит как бог, стараюсь не думать. Сейчас мне хочется надавать себе оплеух за то, что я вообще могла перепутать их с братом. У Александра тело более поджарое, рельефное. Над левым соском небольшая родинка.
Тянет ли меня к нему? Однозначно. Но еще мне очень страшно. Что завтра все закончится. Что он улетит в свою треклятую Англию. Но страшнее всего мысль о том, что ребенок и в самом деле может быть от Ярослава. Мой бывший лжет как дышит, так почему бы ему не рассказать бедной овечке грустную сказочку про бесплодие, лишь бы сунуть без резинки?
Схватив с полки первую попавшуюся футболку с известным логотипом, я возвращаюсь в кухню-гостиную, где Александр что-то сосредоточенно выбивает на планшете. Сажусь обратно на диван, и, прежде чем я успеваю подумать, с моего языка срывается:
— А что, если это не твой ребенок?
Он не удивляется внезапной смене темы и даже не отрывается от планшета. Видимо, по работе.
— Мне все равно.
— Как тебе может быть все равно? — вспыхиваю я, взмахнув футболкой, которую Александр упорно игнорирует.
— А вот так. Я тебе говорил. Мне тридцать семь лет, пора завести семью. Почему бы не с тобой.
Почему бы не со мной? Звучит так, будто я дворняжка, которую он подобрал из жалости.
— Саша, так не делают. Нормальные люди так не делают.
— Алекс, — машинально поправляет он и наконец откладывает девайс на кофейный столик. — А кто сказал, что делают нормальные люди?
— Нормальные люди не притворяются своим братом, чтобы отомстить за то, что тот давным-давно переспал с его девушкой. — Ну вот, я это сказала. — Это же она, да? Софья?
По его побледневшему лицу вижу, что попала прямо в цель.
— Настя, у нас с тобой все не так…
— Вот именно! — Я улыбаюсь, но готова поспорить — улыбка, наверное, какая-то кривая. — У нас с тобой все не так! Да, можешь считать меня шлюхой. Спала с начальником почти целый год. Иногда даже на работе. Да, я за это поплатилась. Да, у меня теперь нет ни работы, ни мужика.
— Ну, насчет последнего я бы поспорил…
Но я не даю ему договорить:
— Ты не обязан брать меня под крыло из чувства долга или тем более жалости. Я уж как-нибудь выберусь. Всегда выбиралась.
Александр открывает рот, чтобы ответить, но внезапно в дверь звонят. Я вопросительно смотрю на Волкова, но тот, похоже, ожидает гостей еще меньше моего.
— Наверное, соседи, — неопределенно говорит он и идет к двери.
Щелкает замок,
