Я приму любое твое решение.
И повесила трубку.
* * *
Вот уже два месяца весь уклад жизни семьи Таганцевых-Кузнецовых подчинялся Настиным тренировкам и жесткому режиму дня. С одной стороны, Натка была довольна, что благодаря вмешательству Саньки, они занимаются у грамотного и надежного тренера. Несмотря на то, что сама она мало что понимала в фигурном катании, Натка видела, что ее девочку обучают в первую очередь правильной технике.
Маленькая Настя уже уверенно скользила по льду, но дальше скольжения тренер не шла.
– А прыгать они когда будут? – спросила Натка после одного из занятий.
– Что, не терпится? – усмехнулась Мария Васильева. – Надо подождать, мамочка. В первый год любой грамотный тренер будет с детьми только скользить, потому что скольжение – это основа будущих прыжков. Если бы я сразу начала давать таким малышам прыгать, вам бы стоило бежать от меня сломя голову. Вот так вот. В целом, конечно, все всегда можно подправить, но лучше сразу учить выполнять элементы правильно, чем потом переучивать. Так что быстрых результатов не ждите.
Легко сказать! Для Натки самым главным мотивом выдерживать ту нечеловеческую гонку, в которой они сейчас все существовали, являлась как раз возможность своими глазами увидеть результат: взмывающую надо льдом Настеньку, ловко приземляющуюся на один конек после четверного прыжка под аплодисменты зрителей на трибунах. То, что девочка уже уверенно держала равновесие и легко скользила от одного края катка к другому, для нее было недостаточным достижением. Совсем недостаточным.
Для Кости ценность тренировок была, разумеется, совсем в другом. Его, к примеру, устраивало, что Васильева научила своих подопечных правильно падать. К настоящему моменту Настя научилась группироваться, чтобы не получать ушибов, а самое главное – не испытывала перед падением ни малейшего страха. Да и пользу занятий на прохладном катке никто не отменял. Несмотря на достаточно промозглую и сырую в этом году осень, Настя еще ни разу не засопливела и не пропустила ни одного дня как в детском саду, так и на тренировке.
Таганцев вычитал где-то, а потом рассказал Натке, что у юных фигуристов в организме происходят крайне важные процессы. Тренировки благотворно отражаются на развитии опорно-двигательного аппарата. Кроме того, правильно подобранные нагрузки и продуманные комплексы упражнений приводят к тому, что минимизируются проблемы с сердцем и дыхательной системой, ребенок развивается физически и психологически, приучаясь к распорядку дня и взаимодействию в коллективе.
Правда, Костя считал, что добиться всех этих полезных результатов можно и поближе к дому, занимаясь два раза в неделю, а не шесть. И по этому поводу дома у них то и дело разворачивались жаркие баталии. Натка, конечно, уставала от такого графика жизни сильнее всех. За два месяца Настениных занятий она похудела минимум на пять килограммов и вечером засыпала, едва дойдя до кровати.
Дочка как раз справлялась со всей неизбежной муштрой мужественно. Скорее всего, сказывалась детдомовская закалка. Терпения ей оказалось не занимать, жаловаться и ныть она была не приучена, да и требования тренера, даже жесткие, сносила без слез и огорчения. Настя видела, что дочка устает. Девочка тоже похудела и осунулась. Точнее, вернулась в то состояние, в котором была, когда ее забирали из детского дома. От набранной после этого пухлости остались одни воспоминания.
– Ты мать или ехидна? – Таганцев, уложив Настю спать, бегал по кухне и воздевал руки к небу, стараясь кричать шепотом. От этого получалось не страшно, а смешно. – Ты почему не жалеешь бедную девочку, которая терпит все эти издевательства? Без единой жалобы, между прочим.
– Так если она без единой жалобы, то ты почему ноешь? – огрызнулась Натка.
Сегодня у нее был довольно тяжелый день на работе, и к вечеру она уже просто не чувствовала головы от каменной усталости.
– Да потому что мне нужна нормальная семейная жизнь, в которой, возвращаясь домой, я вижу довольных и счастливых детей, горячий ужин, состоящий из чего-то большего, чем макароны с сосисками, и неизможденная жена, которая рада меня видеть, со мной говорить и спать со мной тоже рада, между прочим. Ты хотя бы помнишь, когда мы последний раз занимались любовью?
Настя напрягла память. Кажется, в воскресенье, потому что это единственный день, когда у Насти нет тренировок, и к вечеру Натка не чувствует себя так, словно ее переехал трамвай. Ну да. В воскресенье. Две недели назад.
– Три, – припечатал Костя, когда она неуверенно озвучила вслух результаты своих размышлений. – В ближайший выходной будет ровно месяц. Ты считаешь это нормальным?
– Костя, я не виновата, что устаю.
– А кто виноват? – осведомился Таганцев. – Это же ты втемяшила себе в голову, что хочешь видеть дочь олимпийской чемпионкой. Ни мне, ни Насте, ни тем более Сеньке все эти жертвы не нужны. Ты с сыном по душам когда в последний раз разговаривала? Ты хоть знаешь, что у него в первой четверти три тройки?
Для Натки известие о том, что Сенька скатился до троек в четверти, стало открытием, разумеется неприятным. Сын всегда учился хорошо, причем давалось ему это легко, без усилий и надрыва. Интересно, что изменилось? Надо будет поговорить и с сыном, и с Сизовыми. Они в прошлом педагоги, легко разберутся, что происходит с мальчиком. Да и Сенька относится к ним не как к посторонним, а как к близким людям, заменившим ему бабушку с дедушкой.
Она глянула на часы и прошла в Сенькину комнату. Несмотря на поздний час, сын еще не спал. Лежал на кровати и играл в какую-то игрушку на телефоне. Наташка получила еще один болезненный укол в сердце. Раньше ее ребенок никогда не тратил время на такую глупую ерунду.
В ногах у сына лежал кот Венька, который неожиданно зашипел, когда Натка подошла поближе и присела на край постели. Нет, в этом доме положительно все пошло кувырком.
– Сень, а что случилось? – аккуратно спросила Натка, когда сын оторвался от экрана и посмотрел на нее. – Мне Костя сказал, что у тебя тройки в четверти.
– А если бы тебе Костя не сказал, так ты бы у меня даже не спросила? – В голосе сына Натка расслышала какие-то горькие нотки, прежде ему не свойственные.
Ее сын – веселый оптимистичный мальчик, с которым у нее всегда были чудесные отношения. К своей бесшабашной матери он раньше относился с легкой иронией.
– Сеня, у тебя никогда не было проблем в школе, да еще таких, чтобы мне нужно было о них спрашивать и из-за них волноваться.
– А ты вообще в последнее время обо мне не сильно волнуешься, – все так же горько проговорил
