игривый, но все равно задевает меня. Мои слова прозвучали критично, не так ли? Я никогда не считала себя строгой, но разве мой таинственный редактор не выразился бы точно так же? Хотя это другое. Я бы ни за что не сказала такое автору в лицо. Я бы спрятала это очень, очень глубоко под толстым слоем комплиментов.
– Нет, – признаю я. – Меня легко ранить. Это на самом деле проблема. Один выстрел – и я веду себя как раненая лань и хромаю еще неделю. В любом случае, – продолжаю я, бросая еще один дротик, – мы ведь обсуждали предлагаемые проекты.
– Значит, ты не доверяешь мнению Жизель? – спрашивает Уилл, скрестив руки на груди в ожидании своей очереди. – У нее ведь есть несколько потрясающих клиентов.
– Конечно, – отвечаю я, перевожу взгляд на доску и прицеливаюсь. – Потому что она всегда сваливает худших авторов на нас, а лучших забирает себе. В прошлом году я нашла в самотеке двух авторов, написала им, представила редколлегии, но, как только все дали добро, она вставила в контракты свое имя, а меня оттеснила.
Только бросив третий дротик, который приземляется на тройную двадцатку, и повернувшись с радостной улыбкой, я осознаю, что Уилл уже, похоже, не так расслаблен, как я. Нет. Он все еще смотрит на меня, скрестив руки на груди, но теперь хмурится, и мне вдруг кажется, что он стал выше, а его плечи – шире. Более того, похоже, он даже не заметил моего выигрышного броска.
– Какие контракты? – спрашивает он.
Я напрягаюсь.
Но у него пронизывающий взгляд, и за последние две недели я научилась никогда не избегать ответа.
– Даттон и Сьюс.
Я не уверена, но мне кажется, что освещение изменилось. Только так я могу объяснить то, что его глаза заполыхали огнем цвета голубого айсберга.
– А как же Гарри Салливан? Он наверняка должен был ее остановить. Он же был ее боссом.
Я стискиваю зубы.
– Ну… Если ты не заметил, Жизель довольно грозная.
И тут до меня доходит – он правда не заметил. Он сам настолько пугающий, что не понял этого.
– Моя мать в курсе? – спрашивает он.
– Твоя мать? – невольно переспрашиваю я. – Твоя мать – ее главная фанатка. Никто не посмел бы настучать ей на Жизель.
Видимо, кроме меня, думаю я, закусив губу. Ведь я только что так откровенно выложила эту информацию ее сыну.
– В этой компании творится просто невероятный бардак, – раздосадованно произносит Уилл, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне.
На секунду мне становится его жалко. Не имея других вариантов, он вернулся домой и обнаружил, что в империи, которую в поте лица строила его мать, не только финансовый кризис, но и серьезные изъяны в управлении. Каждый день на него обрушиваются новые проблемы, часть которых возникла по вине его матери, и ему приходится разграничивать их профессиональные и личные отношения. Он наверняка в шоке.
– Ну, не все так плохо, – говорю я. – Мы ведь до сих пор как-то справлялись.
– Каким-то чудом, – безэмоционально возражает Уилл.
Он выглядит таким раздосадованным, что я ему сочувствую.
– И те, кто остался, в основном преданные и талантливые. Мы, конечно, не «Стерлинг», но сотрудники «Пеннингтона» правда любят свою работу. В определенном смысле мы семья. – Я добродушно улыбаюсь. – Хоть Жизель и классическая злая сводная сестра. Мы это переживем. Вот увидишь.
Выражение лица Уилла меняется по мере того, как я говорю, и от этого у меня почему-то мурашки бегут по спине. Ярость в его глазах исчезла не до конца: она напоминает тлеющие угольки. Они явно еще долго не потухнут. Но его взгляд, обращенный на меня, стал задумчивым.
Где-то вдалеке начинает играть Big Green Tractor. Боковым зрением я замечаю, как к нам подходит парочка, с завистью поглядывающая на доску для дартса.
– Ну, – произношу я после долгого молчания. – Думаю, нам нужна новая игра.
За этим следует еще одна длинная пауза, и мы просто смотрим друг на друга, гадая, что произойдет дальше. Мы будто взвешиваем варианты, пытаясь за долю секунды принять решение. С одной стороны, это неправильно – болтать с боссом и делиться с ним секретами. Говорить слишком много. Но с другой… и это более заманчивая мысль… мне с ним приятно. Уютно.
Тут в кармане Уилла звонит телефон, и, немного помедлив, он его достает. Секунду смотрит на имя на экране, а затем на меня.
– Наверное, мне пора, – говорит он.
– Мне тоже, – слишком быстро соглашаюсь я и собираю вещи.
Мы выходим на улицу, и я чувствую перемену в атмосфере: вечерний праздник подходит к концу, хотя вечеринки вокруг нас продолжаются. Уилл убирает руки в карманы.
Будто мы в школе и он провожает меня домой.
Но почему?
Эти мысли продолжают мучить меня, пока мы возвращаемся к «Полар Стар». Что именно заставило Уилла прийти сюда сегодня? И кто позвонил ему и дал понять, что пора уходить?
Этот звонок напомнил мне о том, что на самом деле у него есть своя жизнь, в которую он меня еще не пригласил. И, возможно, никогда не пригласит.
Как бы глупо это ни было, я разочарована, но пытаюсь не обращать на это внимания.
– Итак, – произношу я, хотя еще не уверена, как закончу предложение, – я у тебя так ничего и не спросила.
– Похоже, что нет, – отвечает он, кивая стоящим по обе стороны двери мужчинам, которым мы показываем документы.
Я ощущаю небольшой прилив воодушевления, осознав, что он заходит внутрь вместе со мной. Он идет в ресторан, а не остается на тротуаре и не уезжает в потоке машин.
Мы поднимаемся по узкой лестнице в главный зал. Он не уходит. Пока.
И впервые за все время нашего знакомства я признаюсь себе в том, сколько думаю о Уилле Пеннингтоне. Разумеется, он пугает меня. Внушает настоящий ужас, когда стоит за кафедрой на совещаниях и смотрит на нас с диким утомлением, которое так и говорит: «Ну и что я буду с вами делать?» Но… он также игривый. Непредсказуемый. Веселый. Он явно живет не только работой.
Он всего на пару лет старше меня, но уже настоящий взрослый, который соответствующе одевается, ведет себя как взрослый и является им. В отличие от меня – я снимаю комнату у младшей сестры, преследую безумные ненадежные мечты вроде писательства и всерьез опасаюсь, что кто-то узнает, что я понятия не имею, как работают налоги. Я лишь ребенок, который играет роль в теле взрослого.
А вот Уилл…
Я оглядываюсь и вижу, что его волнистые волосы слегка приподняты с одной стороны. На них есть немного геля для укладки. Достаточно, чтобы удерживать форму, но не слишком много, чтобы привлекать внимание.
Он настоящий… мужчина.
– Итак, – продолжаю я, поднимаясь по лестнице и держась за перила. – Тебе нравится кантри?
Это самый дурацкий и жалкий вопрос в мире, но до последней ступеньки мне больше ничего в голову так и не приходит.
– Терпеть его не могу.
– Вот ты где!
Я застываю. Потому что прямо перед нами стоит Жизель.
Глава 12
– О, Саванна. – Жизель поджимает губы и задумчиво хмурит свои дорогостоящие на вид брови. – Я не знала, что ты придешь на наш небольшой прием.
Три недели назад «прием» был словом дня. Это встреча в узком кругу. Элитная вечеринка. Особенная посиделка. Жизель идеально использовала этот термин.
Мне не хватает ни смелости, ни силы воли, чтобы взглянуть на Уилла. Я только что рассказала о ней такое. Я только что настучала на нее. А теперь будто узнала, что все это время Уилл играл за команду противника. Пока мы были в соседнем баре, мне казалось, что он одиночный игрок, которого еще не взяли ни в одну команду. Красная команда – наделенные властью сотрудники. Синяя команда – все остальные в «Пеннингтоне». Аутсайдеры. Обычные люди.
Но он издатель «Пеннингтон Пен». Сын самой миз Пеннингтон. Разумеется, он один из них.
И в довершение всего Жизель выглядит сногсшибательно. Ее короткие платиновые волосы настолько гладкие, что она могла бы сниматься в рекламе шампуня «Пантин», а серебристый
