он был одинакового с Ладиловым. Но остальное!.. Худоват — не та комплекция. Лицо как лицо — продолговатое, ничем не примечательное; нос почему-то с горбинкой, упрямая складка между густыми, слишком густыми бровями, кажется, существовала всегда, сколько он себя помнил; глаза желтые. Девчата иногда смеялись: «Как у кошки!» Волосы так себе — обыкновенные. Не шатен и не брюнет — что-те среднее. И вообще из зеркала на Коноплина смотрела знакомая и такая обыкновеннейшая физиономия, что он даже поморщился.
Как считал Коноплин, Ладилов — другое дело. Плечистый, с густой шапкой каштановых волос и открытым взглядом серых глаз, он, казалось, был другом для всех. Рубаха-парень — говорят о таких. И Коноплин с таким мнением о своем друге был согласен.
Чувство легкой зависти Коноплина нисколько не мешало их дружбе. Евгений и Алексей были неразлучны. Разные по характеру, они, вероятно, находили друг в друге то, чего не хватало каждому из них.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Коноплин в выходной день любил посидеть с удочками на берегу реки. Ладилов рыбалкой не увлекался. Но однажды в субботу вечером никуда не пошел, послонялся без цели по комнате, рано улегся спать. И проснулся перед рассветом.
Такое случалось крайне редко.
— Не иначе заболел? — усмехнулся штурман, одетый уже по-походному — брюки в сапоги, старая кожаная куртка, на плечах видавший виды рюкзак.
— Идея, Лешка! А если я с тобой? Удочку дашь одну?
— Ты не сможешь сидеть тихо. Какой из тебя рыбак?
— Усижу! Ей-ей, усижу!
Коноплин поморщился, но все же согласился:
— Ладно, быстрее собирайся!
Вскоре они сидели в вагоне пригородного поезда. Через две остановки сошли, и Коноплин повел летчика на место, где любил рыбачить.
Река образовала большую излучину. На завороте широко раскинулся плес, против которого на берегу желтела полоса песка. Левее плеса, перед излучиной, кустарник подходил к самой воде, нависая над невысоким обрывом. Кое-где кустарник расступался. Тогда у берега появлялись небольшие полянки, где можно было удобно расположиться с веером удочек, забросить «донки» — иногда брался сазан.
Коноплин облюбовал одну из таких полянок.
— Это здесь? — разочарованно протянул Ладилов и поежился: было довольно свежо. — И людей-то никого, скука!
— Вот и хорошо. Если бы весь день так.
— Что ж… Здравствуй, милый уголок, куда поезд приволок! — проговорил Ладилов без воодушевления. — Давай удочку.
Он уселся на берегу неподалеку от Коноплина.
В реке, как в зеркале, отражались редкие облачка. Невидимое за горизонтом солнце позолотило их края, и такими, серовато-розовыми, они неторопливо проплывали вверху, в небе. Край горизонта постепенно светлел. Потом как-то незаметно словно распахнулось гигантское окно вселенной, первые багряные лучи хлынули на вершины далеких деревьев, луг, позолотили реку.
Клев начался. Коноплин вытащил первого окуня.
— А у меня даже не клюет! — довольно громко заявил Ладилов.
— Женька! Ты где находишься? — шепотом выругал его Коноплин. Он быстро насадил на крючок нового червя. Чувствовал, что сегодня клев будет отличным.
Запрыгал поплавок на второй удочке. На этот раз взялась солидная красноперка.
— Что такое? А у меня — ни с места! — снова пожаловался из-за кустов Ладилов.
Коноплин разозлился:
— Если будешь трепаться, уйду от тебя подальше!
— Пожалуйста. Подумаешь!
Ладилов долго молчал, наверное, обиделся. Его удилище недвижимо лежало на воде, поплавок ни разу не качнулся. Рыба в самом деле не бралась.
Вдруг поплавок «донки» Коноплина скрылся и тут же всплыл, не образовав на поверхности воды ни одного круга.
— Лешка, сазан? — теперь уже свистящим шепотом проговорил Ладилов. Он привстал и весь вытянулся в сторону удилищ Коноплина.
Штурман промолчал. Поплавок снова, на этот раз резко, пошел под воду.
— Подсекай, тяни!.. Ладилов бросился к Коноплину.
Удилище в руке Коноплина согнулось в дугу, жилка натянулась и пошла влево. Попалась какая-то крупная рыба. Ладилов забыл про неписаный закон рыболовов: сохранять тишину независимо от происходящих на реке событий.
— Не отпускай! Натягивай!.. — кричал Ладилов.
— Подсак!.. Подсак подай! — охрипшим от волнения голосом просил Коноплин.
Рыбина неожиданно поддалась. Жилка резко ослабла.
Коноплину показалось, что рыба ушла. Он продолжал все-таки быстро выбирать леску. Неожиданно у поверхности воды в нескольких метрах от берега вынырнул сазан.
— У-уф! Здоровый какой, бродяга! — восхищался Ладилов, пытаясь подвести подсак под сазана.
В сетку рыба попала хвостом. Евгений рванул подсак на берег. Сазан, лишь наполовину вошедший в сетку, затрепыхался и выскользнул на траву. Летчик повалился на него, рассчитывая придавить к земле своим телом.
Но увы! Еще один рывок — и сазан, блеснув хвостом, булькнул в воду.
— Ах ты!.. — вскричал не своим голосом Ладилов. Он взмахнул руками, словно хотел поймать мелькнувшую перед его глазами рыбу, потерял равновесие и… упал с обрыва.
Коноплин хотел было разозлиться на друга, но, увидев его в воде, откровенно расхохотался.
Летчик вылезал из реки, весь покрытый тиной, ругаясь на чем свет стоит.
— Чего смешного? Упустить такую!
— Вот это… вот это рыбак! — задыхался от смеха Коноплин.
— И не смешно, дурень! Килограммов пять было, а…
Вдруг Ладилов замолчал. Он смотрел куда-то за спину штурмана. Коноплин оглянулся.
Позади него на берегу стояла девушка с босоножками в руке. Простенькое ситцевое платьице, светлые волосы. А глаза! Большие-пребольшие! Глаза смеялись.
Девушка закрыла ладошкой рот, пытаясь удержать хохот.
Ладилов выпрыгнул на берег, снял с брюк тину, пригладил волосы рукой.
— Девушка, не желаете ли разделить с нами купание? Замечательно! Как в Баден-Бадене! Чудо!..
— Не… не желаю…
Борясь со смехом, девушка делала поистине героические усилия.
Ладилов понимал, что он довольно смешон в мокрой одежде, но не смущался.
— В таком случае рад, что доставил вам несколько веселых минут. Очень! Если познакомимся, таких минут станет определенно больше. Евгений, — представился он. — А вас каким именем будем называть?
Коноплин — в который раз — удивлялся: уже знакомится!
— Меня? Разве это так важно? Ну, Эля, Элеонора. Вы же только что барахтались в воде!..
Она не договорила и рассмеялась.
— Смех — залог здоровья. А вы как сюда попали?
— На лодке. Я не одна.
— Понимаю. Провожатый с вами. И оставляет вас одну?
— Дедушка со мной. С удочками сидит. А я хотела пройтись.
— Дедушка? Очень хорошо! — повеселел Ладилов. — Дедушки, бабушки — это не так интересно. Оставайтесь с нами. Мы уху варить будем.
— Уху?! У вас и рыбы-то нет еще! И… вы слишком поторопились.
— Ничего подобного! Знаете, — понизил он голос, — этот тип вроде вашего дедушки, пожалуй. Девчат никогда не замечает. Не признает. Но рыбу ловить — мастер. Он все умеет, впрочем. Так что уха будет.
— Сомневаюсь.
— Не сомневайтесь, не стоит. Лешка! — позвал Ладилов. — Посмотри на берег! Рыба не уйдет. Знакомьтесь: мой лучший друг, отчаянный рыболов, не то что я. Да знакомьтесь, наконец!
— Элеонора, — чуть-чуть смущаясь,
