необходимый минимум удобств. К стенам справа и слева от входа крепились двухэтажные нары для стражников. У торцевой стены стояла кровать, занимаемая при случае мелким начальством. Такие помещения весьма практичны, когда есть потребность постоянно держать где-либо усиленную охрану, однако нет нужды в ее постоянном бодрствовании в полном составе.
Я бухнулся на койку не снимая доспехов, хотя отдых в них и не бывает полноценным. Ни живучесть, ни мана, потерянные в период бодрствования, никогда до ста процентов не восстанавливаются, но мне-то что? Истрачу лишний элик — подумаешь! На бедность я и до воскрешения Нагибатора пожаловаться не мог: кое-какие трофейные деньги и ценности скопились, пока к некрополю шел. Потом был подарок Мудовида за спасение от первоплоскача. Полководческая доля в добыче после победы на Полях Будущей Славы, которую мне в виде исключения всю выплатили золотом и расчетными камнями, так как я не мог тащить в Зальм броню, оружие и прочие габаритные вещи. И вот теперь за взятие замка Анзенкама, по предварительным подсчетам, упадет не менее двадцати тысяч желтяков. Лишь бы воровские тюки Карла Ингмарского выдержали, не развалились. Они хоть и пятикратного объема против видимого, но не бесконечной прочности.
До вечера я не раз пожалел, что из-за собственной привередливости упустил возможность расслабиться по-княжески. Тюфяк начальственной кровати густо населяли клопы особо свирепой породы, укусы которых мешали спать. А доспехи, конечно, мешали чесаться, но мне было лень их снимать, и, тем более, тащиться на третий этаж. Поднявшись незадолго до заката, я вытащил стоявший в караульне алтарь на улицу, убедился, что он никаким конкретным богам или демонам не посвящен, покрыл его эгидой и совершил подношение Сехмет. Удостоившись в конце увидеть ее саму.
— Хорошо, что не забываешь, — сказала женщина-львица с сардонической улыбкой, выглядевшей на ее морде как несомненное доказательство скрытого желания меня сожрать.
— Как бы я сумел? — пожал плечами я. — Ты незабываема.
— Ой ли? — прищурилась богиня. — Спасибо за комплимент, если это был комплимент. Но во многих вселенных, включая эту, смертные не стесняются меня забывать ради служения другим небожителям, подземножителям или только себе.
— Они поплатятся! — сказал я полушутя, и тут же пожалел не только о вылетевшей фразе, но и о самом наличии у людей дара речи. Сехмет помрачнела и пронзила меня таким взглядом, что я буквально прирос к земле.
— Да, они поплатятся! — ответила она не повышая голоса, но при этом ее слова прозвучали как яростная клятва, ради выполнения которой произнесший ее пожертвует всем. — И поплатятся не потому, что я начну мстить: они того недостойны. Просто они окажутся не на той стороне, и все приобретенные ими временные выгоды пойдут прахом. Когда-нибудь я заставлю вздрогнуть весь Версум. И этот час не за горами.
«Стратег» у меня на шее вдруг стал тяжелей двухпудовой гири. По крайней мере мне так показалось. Что задумала Сехмет, если так говорит? Она же не просто богиня, а мультиигрок. Чертов мультиигрок!.. Что ждет меня, принимавшего у нее подарки?
«Львиное сердце» тоже напомнило о себе. Неиллюзорно. Талисман разогрелся, не давая предчувствиям сконвертироваться в страх. Я внутренне встряхнулся. Не дрейфить! Один подарок отработан — и, как видишь, теперь он помогает не дрожать перед дарительницей. Пусть Сехмет ведет свою игру. А ты продолжай свою.
Солнце медленно скрывалось за западной стеной замка. Немногочисленные гвардейцы и амазонки, слоняющиеся во дворе или идущие куда-то по делам, не обращали на меня внимания. Наверно, Сехмет они не видели. Стоит Иван у алтаря — и пусть себе стоит. Не следует мешать общению разумных с высшими силами, в какой бы форме оно ни протекало.
— Хорошо, что не забываешь меня, — повторила богиня уже нейтрально, без мимики. — Но ты начинаешь создавать проблемы.
— Рано или поздно я начинаю создавать проблемы всем, — покаялся я. — И вот только что понял, отчего так не хотел принимать твой культ, и не хочу сейчас. Чтобы при необходимости создавать тебе проблемы, не чувствуя себя виноватым.
— Твоя идея прикрыться мной как щитом при переговорах с Собирателем душ — плохая идея. Ты рассчитываешь, что он тебя не тронет, зная о наших отношениях и опасаясь моего вмешательства. Меня хотя бы мог спросить заранее, готова ли я на такую роль? Нравится она мне?
— А в чем дело? Ты тоже на что-то рассчитываешь в отношении меня, и хрен подумала спрашивать, нравится ли мне твой проект. И не спросишь, я уверен… Ты действуешь в своих интересах, Собиратель этот проклятый — в своих. Как и все остальные. А я почему должен поступать по-другому? Будь справедлива: я не в состоянии заставить тебя вступиться за меня, если ты не захочешь. И намерен использовать тебя против Собирателя не как щит, а, извини за сравнение, как пугало. Побоится он тебя обидеть, причинив мне вред, — его трудности. Не побоится — мои. А тебе-то что? Хлопот с твоей стороны никаких!
Сехмет задумчиво хмыкнула.
— Быть пугалом — это для меня что-то новое, — пробормотала она.
— Попробуй! — воодушевился я.
— Действительно… Когда еще кто-то наберется наглости, чтобы меня так использовать? Возможно, единственный шанс упущу…
Богиня посмотрела на свою руку, оканчивающуюся вместо ладони звериной лапой. Выпустила и втянула когти, точно прикидывая, а не снять ли с меня для порядка хоть кусочек скальпа. И исчезла, оставив перед пустым алтарем, предпочтя забрать подношение. Я облегченно выдохнул. Пронесло! А могло бы и не пронести. Судя по всему, Сехмет была сердита не на шутку. Она ведь не хотела даже, чтоб я вообще к Анзенкаму заворачивал. А я вдобавок намерился осложнить посещение разборками с Собирателем! Богиня такого не предполагала, и рассердилась еще и поэтому. А как ей было просчитать ситуацию, если само ее возникновение не просматривалось еще несколько часов назад? Мне и в голову не приходило связываться с покровителем Анзенкама, пока Кукуцаполь не завела разговор о казни вампира.
— Ох, Иван! — скорбно молвил Люцифер. — Ну кто тебя учил так разговаривать с великими бессмертными?
— В том и дело, что никто не учил, — ответил я. — И набраться уму-разуму мне было
