Милена знала, зачем приехала в Рим. Она знала, для чего пошла на всю эту авантюру с интервью и была уверена, что выполнит свою работу безупречно, потому что чувства к Каменеву давно поутихли. Но сейчас, глядя, как он улыбается этой женщине, внутри нее поселилось какое-то странное чувство. Это что, ревность?
Пока девушки внимательно наблюдали за парой, направляющейся в их сторону, Агрономов с любопытством наблюдал за Миленой. Он был человеком внимательным и очень точно подмечал многие детали, хоть и старался всегда прикидываться компанейским. Он заметил, как Мила нервничает и пытается придать своему лицу равнодушие. В глазах ее мелькнуло что-то, что он не мог прочитать — была ли это ревность или просто разочарование.
— Что-то случилось? — спросил Антон, когда Милена вздрогнула от его неожиданного вопроса.
— Все в порядке, — улыбнулась она. А затем шепнула Кире, чтобы та принесла чего-то покрепче шампанского.
Когда Леонид со своей спутницей вернулись, та первым делом чмокнула пресс-секретаря в щеку, сообщая ему, что соскучилась. А затем протянула Миле руку:
— Виктория, — произносит она с итальянским акцентом.
Милена замирает. Вблизи женщина выглядит очень знакомой, как будто они когда-то виделись, но она не может вспомнить когда.
— Милена, рада знакомству.
Виктория широко распахивает глаза, а затем вопросительно смотрит на Лео.
— Очевидно, мы не сразу узнали друг друга. Отличная уловка, Лёнь, — переходит на русский она.
— Виктория Александровна?
Мила стоит ошарашенная. Она явно не рассчитывала встретить маму Леонида.
Глава 15. "Макдоналдс"
Мила стоит ошарашенная. Она явно не рассчитывала встретить маму Леонида. Сердце бешено колотится, словно прыгает на батуте, и эти удары приносят с собой забытые воспоминания из прошлой жизни. Девушка неосознанно делает шаг вперед, искренне улыбаясь женщине с такими же синими глазами, как и у Лео. Но вовремя себя одергивает, когда женщина брезгливо убирает руку.
— Не ожидала тебя здесь встретить, — произносит мама Лео и от ее недавней улыбки не остается и следа.
Милену окатывает горячей волной. Она смеряет Каменеву взглядом и понимает, что это больше не та женщина, на плече которой она рыдала в свои восемнадцать. Она стала сдержанней и холодней. Ее волосы, такие же темные, как и у сына, уложены в высокую прическу, макияж выполнен у профессионального визажиста (это видно невооруженным глазом), а темно-синее платье, без сомнений, — от кутюр.
Виктория Александровна, которую помнила Мила, носила джинсы-клеш и клетчатые рубашки. От нее пахло мылом и малиновым чаем, а не «Шанель». И она никогда не смотрела на Милу так, как смотрит сейчас.
Музыка оркестра превращается в смазанный гул, сливаясь с разговорами гостей. Кровь приливает к щекам Милы, но плотные румяна это умело маскируют.
— Для меня это тоже неожиданность, — честно признается девушка, приложив немало усилий, чтобы взять себя в руки и улыбнуться. — Я здесь с рабочим визитом. Лео не рассказывал вам, что мой журнал работает над рекламной кампанией «Миллениума» в России? — Мила переводит взгляд на Каменева.
— Тебе следует внимательнее относиться к тому, с кем ты работаешь, — сквозь зубы цедит его мать.
— Тогда тебе следует повернуться к этому парню, — весело произносит Каменев, приобнимая Викторию Александровну за плечи, — и выдвинуть все свои претензии к отделу по связям с общественностью.
Каменева как будто даже забавляется все эта ситуация. А Милена теряет дар речи. Одной-единственной фразой эта женщина перечеркнула все то хорошее, что она о ней помнила. Благо в этот момент словно из ниоткуда появляется Кира:
— Милена Борисовна, я взяла вам космополитен, — она вручает начальнице коктейльную рюмку с красным напитком внутри. — Кстати, вас искала госпожа Лацио. Buonasera signora! — вежливо приветствует Каменеву Кира, но тут же тушуется, чувствуя напряжение между присутствующими в этой компании.
— Приятного вечера, — строго произносит Виктория Александровна с заметным акцентом.
Милена ничего не успевает сказать в ответ, потому что женщина спешит удалиться. Лео лишь разводит руками и, извинившись, идет за мамой.
— Виктория сегодня просто не в духе, — объясняет Антон, пожимая плечами. — Пойду, принесу ей текилы, она отлично справляется с головной болью.
* * *
Уже стоя на пустой террасе отеля «Сент-Риджис» и выкуривая вторую сигарету, хозяин вечера разворачивается к своему другу и, по совместительству, пресс-секретарю, густо выдыхая горький дым:
— Отличная уловка, Антон. Но эта женщина здесь не на один день.
— Тогда тебе стоит хотя бы сделать вид, что ты ее не ненавидишь. Правда, это вряд ли что-то изменит, она все также будет ковыряться в твоем грязном белье.
— Я неприлично много тебе плачу за химчистку, — ухмыляется Каменев. — Не хочу, чтобы она знала об Эмилии. И других делах.
Агрономов кривовато улыбается, проводя пальцами по короткому ежику у себя на голове.
— Красивая, сучка. И если бы не ты, брат, я бы мигом отбил у нее всякое желание копать под тебя.
— За базаром следи, Тох, — рычит Лео. — Я, в отличие от тебя, еще помню, как ломается челюсть.
— Прости, Рокки, — Агрономов становится серьезным, но веселые искорки все еще бегают в его глазах. Он подходит к другу и хлопает его по плечу: — Я уверен, что геморрой с «Интексом» — это только начало наших проблем. Вчерашняя DDOS-атака — тому подтверждение.
— Думаю, кому-то очень не нравится наше расширение, — многозначительно произносит Каменев, засунув руки в карманы брюк. — Это ни в коем случае не должно просочиться в сеть.
— Моя работа безупречна. Но, Лео, — Агрономов морщит лоб, словно слова, которые он сейчас произнесет, доставляют ему самому дискомфорт, — не дай этой смазливой журналистке все испортить.
— Тох, мне ко всему еще проблем с женщинами не хватает, по-твоему? — хмурится Каменев, делая крепкую затяжку.
— Конечно, Лео, конечно. Я просто говорю, что надо быть внимательным. И я советую снова подключить охрану.
— Охрана? Они мне мешают больше, чем помогают. Все время за мной ходят, словно я какой-то преступник, — он сдавливает сигарету большим и указательным пальцем, смотрит на нее с некоторым недовольством или раздражением, а затем тушит в пепельнице.
— Это временная мера. Я еще пообщаюсь
