с Раном тоже пристроили к нашим украшениям. Во время процесса украшения дома, мы наслаждались весельем и поцелуями. Я отдалась во власть бушующих во мне чувств. Пусть все идет, как идет.
Мы так увлеклись, что ни один из нас не обратил внимания на тень, стоящую за моим домом.
А утром следующего дня все украшения, все ленты, были оборваны и изрезаны.
Утром я решила выйти, следовало действительно готовиться к празднику. Ран сказал, что мне следует испечь хлеб, и угостить им всех, кто в день Весеннего Полнолуния постучится в мой дом. Я хотела купить сушеную ягоду для хлеба и муки.
Но, выйдя утром на крыльцо, я обнаружила, что все, что мы вчера так тщательно украсили, было срезано и жестоко оборвано, я почувствовала, как сердце сжалось от обиды и разочарования, а на глаза навернулись слезы. Ленты кусками валялись на белом снегу, напоминая брызги крови. Цветы из бумаги, которые мы так тщательно крепили к лентам, были смяты и разорваны в клочья. Я огляделась, другие дома стояли такими же красивыми и только украшения моего дома были уничтожены. Я сползла по столбику крыльца на лестницу, не замечая, как слезы катятся по щекам. Я не понимала, кто мог так поступить.
- Ох ты ж, Луна-Хранительница! - Воскликнула рядом соседка напротив. Которая, и принесла мне цветы вчера. - Кто же в священный месяц решил так поступить и навлечь на свой род проклятие?
От слов Ярины я разрыдалась сильнее, закрывая лицо руками.
- Ну что ты милая! Не плачь! Не тебе Луна пошлет проклятие в день Весеннего Полнолуния, мы же видели, как вы с Ранульфом счастливы и ни кто, ни кого не принуждает вступить в барак, такое Луна не одобряет. Мы все исправим, сейчас Доран сбегает к Ранульфу и он все поправит.
Глава 19. Подозрения
Когда пришел Ранульф, я уже немного успокоилась, Ярина принесла мне кружку горячего праздничного сидра, который ее муж варит каждый год на день Весеннего Полнолуния и выставляет бесплатно на площади, чтобы я согрелась.
Ранульф медленно опустился на колени передо мной, словно боялся напугать и осторожно взял мои ледяные, дрожащие пальцы свои. Я видела те же чувства в его глазах, что терзали меня саму.
- Ягодка моя, прости. Я так сожалею, что тебе пришлось пережить все это в одиночку. Я не думал, что кто-то вообще способен на такое. - Ранульф смотрел мне в глаза с такой болью, что я не выдержала. Уткнулась в его плечо и снова расплакалась. - Душа моя, я обещаю тебе, что найду того, кто сделал это и причинил тебе столько боли. Никто не останется безнаказанным. - Ранульф говорил тихим голосом, полным сострадания. Он мягко гладил пальцами мои руки, пытаясь успокоить меня. - Инге, любовь моя, сейчас я прошу тебя пойти в дом и отдохнуть. Я украшу заново твой дом. А тебе нужно успокоиться. Отдохни. А я закончу и уже не оставлю тебя одну, тебе сейчас нужна забота, чтобы справиться со всем. А перед самым праздником я уйду, я ведь уже говорил тебе, моя волчья ягодка, что до обряда нареченные не должны жить в одном доме и спать в одной кровати. Таковы правила и не нам с тобой их нарушать. Но, я обещаю, что все наладится. - Ранульф коснулся горячими губами моих ладоней. Я знаю, он хотел, чтобы я почувствовала его заботу и поддержу в этот тяжелый момент, но мне было так жаль наших трудов. Это были яркие воспоминания в мою копилку. Самые теплые и счастливые. Мне было жаль, что кто-то просто взял и растоптал их. - Пожалуйста, Инге, доверься мне. Я буду рядом с тобой, и мы вместе преодолеем все. Ты не одна.
Слова Ранульфа звучали приглушенно, но в них была такая искренность и забота, что я поняла, плевать мне на украшения, главное, чтобы он всегда был рядом со мной вот таким, какой он сейчас. Заботливый и понимающий.
Я тяжело поднялась и последовала совету Ранульфа, вошла в дом. Внутри все казалось таким пустым и опустошенным, как мое собственное сердце. Я все еще не могла понять, кто и почему так не рад тому, что мы с Раном вместе, и кто решил испортить традиционные украшения дома. Все это было непонятно и утомительно для меня. Я медленно прошла по гостиной, где обычно вышивала. Сейчас все было убрано и гостиная, была уныло пустой. Я ощущала пустоту, глубокую боль и разочарование. С трудом сдерживая слезы, я поднялась наверх. Мне хотелось побыть одной, наедине со своими мыслями. Было бы заманчиво просто забраться в свою кровать и забыть об этом кошмаре, который я пережила. Я знала, что Ранульф исправит все, но это уже будет не то, будут просто новые украшения и все. А тех украшений, которые мы делали вместе с ним, в которые вложили частичку наших чувств, уже нет. Слезы текли по моим щекам сами собой, я в сердцах проклинала того или же ту, кто сделал это. Кто-то, кто тайком проник в нашу жизнь и испортил вчерашний кусочек счастья. Я решительно вытерла глаза, я отказывалась сдаваться перед лицом этой напасти. В ванной я долго провозилась, приводя свое лицо в порядок и умываясь холодной водой. Я прекрасно понимала, что это только начало. Я догадывалась, чьих рук это было. Айза! Но я не могла вот так к ней заявиться, не пойманный - не вор, как говориться, но доверия к этой девочке у меня уже не будет.
Я выглянула в окно и увидела, как Ранульф разговаривал с Яриной. Стоило спуститься в кухню и приготовить что-то, хоть и не хотелось совершенно.
Ранульф.
Ярина, старая оборотница, младшая дочь которой в этом году тоже выходит замуж, отвела меня в сторонку, и оглянувшись по сторонам проговорила:
- Ранульф, что-то неладное творится. - Покачала она головой. - Когда я пришла, то отчетливо почувствовала, что здесь побывала Айза. Ты должен что-то сделать! - Настаивала она, надеюсь, ты знаешь, за какие грехи нас сослали на этот, Луной забытый хребет? Так вот, чует мое сердце, что Яхонова сестрица не далека от черты безумия. Я впервые наблюдаю то, что кто-то решил растерзать обрядовые украшения.
- Ярина, я не воюю с девчонками! - Огрызнулся я, еле сдерживая оборот. Ох, как мне сейчас хотелось найти мерзавку и оттаскать за хвост по всей долине.
