— Да уж, опростоволосился, — глухо пробурчал старший инспектор. — Эта масонская шатия-братия совсем выбила меня из колеи.
— Да уж, таким образом Бронсон действительно рассчитывал сбить нас с толку. Но он не знал, что я играю в шахматы. И этот ребус меня увлек. Кстати, Финдли нашел остатки голосового модулятора в топке рядом с трапезной?
— Да, на решетке от шлака. Бронсон успел бросить приборчик в зажженную топку, пока остальные бегали и суетились. Но скажите, почему он не отправил туда же и передник восемнадцатого века? Так бы не осталось никаких следов цианида…
— А он на самом деле совсем не хотел их уничтожать! Ведь они-то и должны были указать на госпожу Ливингстон. На первый взгляд она единственная, у кого было время посыпать передник «Рэт-Флэшем»!
— Неужели?
— Выйдя из Великой Ложи с передником в полиэтиленовом пакете, Ливингстон, прежде чем пойти домой, отправился к себе в банк. Тогда-то Бронсон и успел посыпать его смертельным ядом.
— Черт возьми! Точно! Госпожа Ливингстон и впрямь говорила, что муж сперва пошел в банк… Ну и память у вас!
— И все благодаря горному источнику, Дуглас! Ливингстон хоть и был простодушен, потому как все больше витал в облаках, однако же насторожился, узнав о смерти Питера Мосли. И, может, поделился своими сомнениями с Бронсоном… Вот вам лишний повод его убрать.
Вэнь Чжан уже приготовил завтрак, но пока его не подавал. Форбс спросил:
— Завтрак китайский? Мы что, еще кого-то ждем?
— Я подумал, после наших с вами налетов на марокканские и турецкие рестораны китайская кухня нам не повредит, — без малейшей иронии заметил благородный сыщик.
— Конечно, сэр Малькольм, конечно… Раз вы так считаете! Интересно, что подумает госпожа Форбс, моя супруга, когда я расскажу ей обо всех наших приключениях?
— Боюсь, ничего хорошего. Потому-то, Дуглас, я и остался холостяком! А что до гостя, которого мы ждем, держу пари, это будет для вас сюрпризом.
Как раз в эту минуту появилась Доротея Пиквик — она была сильно взволнована:
— Сэр Малькольм, к вам тут еще один гость. Это… это…
— Дорогая моя, скорее впустите его и не волнуйтесь, а то и вовсе дар речи потеряете!
Экономка уступила дорогу шестидесятилетнему мужчине, исполненному настоящего аристократизма, который угадывался в нем даже по пуговицам на гетрах. В дверях возник королевский советник сэр Уотерхаус — редкие волосы, лицо украшено пышными завитыми усами. Старший инспектор тотчас вскочил и, став навытяжку, застыл как вкопанный.
— Уважаемый сэр Малькольм, — проговорил почтенный гость, без лишних церемоний приближаясь к хозяину дома, — счастлив был принять ваше приглашение. Позволю себе лично поздравить вас и поблагодарить за то, что сохранили дело Ливингстона в тайне. Форбс в курсе?
— Не совсем, — ответил сэр Малькольм, предлагая гостю кресло.
— О, тогда давайте наконец откроем ему все карты. Я искренне верю в его преданность короне. Так когда же вы, сэр Малькольм, поняли суть происходящего?
— Довольно скоро, ваше превосходительство. Меня сразу смутила плохая организация их ложи.
— Еще бы! Видите ли, мы использовали Досточтимого Дина постольку, поскольку когда-то он зарекомендовал себя прекрасным офицером, хотя теперь, надо признать, заметно постарел.
— И на поверку в их странной ложе всем заправлял Хиклс…
— Полковник Хиклс один из лучших наших сотрудников. Как вы, верно, поняли, мы решили скрыть нашу деятельность под личиной масонской ложи. И все было бы прекрасно, если б Ливингстону не взбрело в голову привлечь в наши ряды этого негодяя Бронсона…
— Джон Ливингстон и не подозревал, что приветил своего собственного убийцу.
— Заметьте, он не так уж плохо перемешал настоящих масонов с нашими офицерами, — сказал сэр Уотерхаус, — но мы и предположить не могли, что таким образом пустили волка в овчарню. Да и кто мог подумать, что Бронсон решится на такое?
Старший инспектор слушал эту беседу в полном недоумении. Наконец он не выдержал:
— Выходит, это была игра! И ложа святого Патрика — всего лишь ширма для разведывательной службы…
И тогда сэр Уотерхаус признался:
— Видите ли, Форбс, нашим людям в Азии порой случается тайно встречаться, чтобы обмениваться важными секретными сведениями. Дальний Восток — сущее пекло, и нам приходится пристально следить за всем, что там происходит.
— Но зачем нужна масонская ложа?
— Пожалуй, это единственное укромное место во всем Соединенном Королевстве, — сказал сэр Малькольм.
Старший инспектор был просто ошеломлен — уж не привиделось ли ему все это во сне!
— Понимаю, — проговорил он, — преступление и нежданное появление агентов Скотланд-Ярда застало ваших людей врасплох… В общем, если б не сэр Малькольм и не вы, ваше превосходительство, я бы ни за что не догадался.
— Вот и прекрасно! — воскликнул сэр Уотерхаус. — Значит, прикрытие у нас просто замечательное. Кстати, генерал Кертни просил передать вам обоим свои поздравления. Он весьма сожалеет о смерти Ливингстона, ведь тот был одним из лучших его агентов. Тем более что однажды, три года назад, он чуть не потерял его во время засады — ее устроили на Филиппинах какие-то китайцы-сектанты…
— Джон Кертни! Генерал? — вскричал старший инспектор. — Но какой из них? Пианист или торговый посредник?
— О, наши друзья до того запутались в своих показаниях, — признался Уотерхаус, — что Элизабет Ливингстон пришлось, набравшись храбрости, придумать генералу брата, хотя сам генерал, понятно, никогда не был ни пианистом, ни торговым посредником, да и брата-близнеца у него отродясь не было!
Дуглас Форбс, совершенно сбитый с толку, предпочел хранить молчание. Мир вокруг него перевернулся. Что же было на самом деле? Да и было ли вообще? Может, все мы живем в каком-то искривленном пространстве, в другом измерении? Может, и сам он, Дуглас Форбс, в конечном счете совсем не тот, каким всегда себя считал?
Уотерхаус наклонился к столу с видом большого любителя вкусно покушать.
— Скажите, сэр Малькольм, это китайские пирожки?
— Их приготовил настоящий китаец, — сказал Вэнь Чжан. — Очень помогают при ревматизме и насморке…
— Определенно, — заключил старший инспектор, — эти ваши китайские пирожки вконец меня доконают!
