поклонились люди. Но не прекращался дождь.
Мальчишка слушал.
Внимательно.
Да и сам Винченцо тоже. Надо будет все-таки сделать записи, так… потом, когда пальцы смогут держать не только кубок.
Или хлеб.
Главное, не забывать жевать. И не подавиться ненароком.
- И тогда понял Император, что боги желают воистину великого дара. И отправил он всех жен своих, и наложниц…
- Вот… засранец! – возмутился Джер.
- Почему? – Ица прервала рассказ.
- Потому… ну как, если бы хотел дар принести, сам бы и пошел. А он жен отправил. И наложниц. И… неправильно это!
- Божественную кровь нельзя проливать на алтарь, - спокойно ответила Ица. – А с ними ушло его сердце. И когда в руках жреца забилось сердце последней из прекраснейших, тучи разошлись, и выглянуло солнце. Боги приняли жертву. И следующие годы были сытными. А Император не брал больше никого, ни в жены, ни в наложницы, ибо такова была его жертва.
Джер насупился, явно собираясь ответить что-то.
- Погоди, - а вот Винченцо нужно было уточнить один момент. – Это ведь не единственный случай?
Кивок.
- И его, - он указал на мальчишку. – Тоже принесут в жертву?
- Что?! – к подобному повороту Джер явно не был готов.
Снова кивок.
- Но… но почему?!
- Потому что очень удобный предлог, - пояснил Винченцо. - Убивать того, кого сама Императрица приняла как будущего мужа – это… скажем так, неосмотрительно. Мало ли, она ведь и обидится может, и обиду затаить.
Судя по тому, что Винченцо видел, обиды девочка таить умела.
- А вот объявить, что нужна великая жертва…
- Не поеду я туда, - Джер потер шею. – Как-то вот… не тянет, что ли.
- Сердце, - сказала Ица. – Сердце бога. Найти. Далеко. Там…
И снова рукой в сторону.
- Там болота, - Джер поглядел на стену и вздохнул. – Те самые, проклятые… на которых башня стоит.
- Древних? – уточнил Винченцо, чувствуя себя, если не нормально, то сносно. Слабость отступила, правда, надеяться, что надолго, не стоит.
Он вгрызся в хлебную корку.
- Говори, - то ли попросила, то ли приказала Ица.
- Да что там рассказывать, - а вот барон понял её с легкостью. – Я и сам, признаться, не особо в делах. Отец как-то рассказывал. Не мне, впрочем. Меня он… не особо жаловал. Жалел, наверное, что я все-таки не умер в детстве. Тогда бы наследником стал правильный сын.
Надо же, у людей те же проблемы, что и у магов.
- Но я слушал. Так… получилось. Не специально. Я думал, что он и вправду будет о чем-то важном говорить, а он про эту башню. Хотя… если так выходит, то это тоже важно.
- Мой отец, - произнесла Ица на мешекском. – Хотел сына. И если бы мать была здорова, она бы подарила его. Но она заболела. Он мог взять любую женщину. Или женщин. Не обязательно в жены, просто в свою постель. И у него были бы сыновья. А он сказал, что другие не нужны, пока мама жива.
Ица подумала и добавила.
- И она умерла.
Джер, выслушав перевод, сказал:
- Её все равно убили бы, если бы он взял другую. Ну сама подумай. Она бы родила наследника. И как тогда? Оставлять мать наследника наложницей? Нельзя. Надо было бы женой объявить. Второй. Но она захотела бы стать первой. А твоя мама мешала бы. Вот. Так что…
- Их я тоже найду, - сказала Ица, и Винченцо поверил, что найдет. Точно найдет.
- А башня… тут сложно. И просто. Понимаешь, она была всегда. Еще до того, как пришли мешеки. И может, до того, как поселились люди, хотя… у меня есть брат. То есть, не один, но этот больной. И его не любили. И меня не любили. Не то, чтобы мы друзьями стали, нет. Просто… как-то раз я поймал Дага, когда тот горшок свой на него вылил. Ну я этот горшок ему на голову и надел. Дагу в смысле.
Джер поглядел на Винченцо виновато.
- Еще пару раз… не то, чтобы жалко этого… хотя, конечно, он мне тоже помог. Как-то… у меня не ладится с науками, ну, которые считать… сколько там сена на год для трех жеребцов и четырех кобыл, если две жеребые и разродятся… ай, - он махнул рукой. – А отец крепко злился, когда наставники жаловались. У него ж наоборот. И… в общем, как-то так случилось. Горбун после уж в библиотеке стал обретаться. Помогал. Там… отец говорил, что книги эти еще от его отца остались, а тому – от его. И раньше.
- Сам он не особо читать любил?
- А кто ж такое любит? – вполне искренне удивился Джер. – Ладно, с кобылами согласен, тут уметь надо, а то если сена будет мало, то передохнут за зиму. Но читать…
- Жрецы читают, - добавила Ица.
Винченцо перевел.
Странно, что он не испытывает раздражения, играя в переводчика для двух детишек. И даже неудобства. Напротив, здесь и сейчас спокойно. Будто все проблемы, пусть и вовсе не исчезли, но отступили.
- Вот, точно. Жрецы. Матушка еще говорила, что из него тоже жрец мог бы выйти, но они калечных не возьмут. Если калека, то боги прогневались. Но читать… так вот, он мне тоже про эту башню рассказывал. Там этот есть. Который тракт…
- Трактат?
- Вот! Он самый. Ну, тогда… в общем, отец с Дагом говорил, я подслушал. И потом пошел спрашивать. Ну, вдруг оно и вправду важно. Так он сказал, что есть трактат. Или трактаты? А, не важно.
Винченцо мог бы и поспорить, но не стал.
- Ну и про эту башню… её Древние воздвигли. И когда-то она стояла не на болотах, те вроде как появились потом уже, сперва озера были. Много всяких. И там еще кто-то жаловался, что озера есть, а рыбы в них нет. Вот… не знаю, зачем я это запомнил.
Он поглядел в окно.
- Отец говорил, что туда как бы дорога есть, но её нет, что, если по легенде, то откроется она только истинному де Варрену. Но ему вот не открылась, хотя он молодым к болотам ходил. Там же ж в башне сокровище.
- Какое? – уточнила девочка.
Джер пожал плечами.
- Никто не знает. Но про сокровище все уверены.
