кошельке было две купюры – в пятьсот и сто рублей, и жалкая щепотка мелочи. Она заплакала от обиды и обманутых надежд, и от волнения расходились нервы, закололо в сердце, тяжко заломило в висках и затылке.
«Моральные уроды!», – в бессильном отчаянии бормотала она. « И так уже обобрали до нитки! И праздника теперь хотят нас, стариков, лишить! А мы ещё голосовали за них!».
Всю свою жизнь Маргарита Васильевна верила власти, и представить себе не могла, что власть может быть подлой, чёрствой и высокомерно презирающей тех, кому обязана своим существованием.
Ночью она, ужасно расстроенная, почти не спала, прикидывая мысленно и так, и этак, что может купить на жалкие пять сотен. Сто рублей и мелочь необходимо было оставить, хотя бы на хлеб и молоко! Когда начнут выдавать пенсионные копейки – неясно.
А тридцать первого декабря, встав рано, направилась в гипермаркет – к его открытию, чтобы поменьше народа было. Она себя совсем неважно чувствовала, да к тому же утро было сумрачным, с низкими серыми тучами, сырым, рыхлым и глубоким, нечищеным снегом на тротуарах и дорогах. Идти на ногах, нездоровых, начавших опухать, с противным головокружением и тяжестью во всем теле – было очень нелегко.
Но Маргарита Васильевна доковыляла, взяла тележку и начала раздумчиво разгуливать по торговому залу, как по музею, между полок с товарами, качая, огорчённо головой от цен… Тортик она исключила сразу – не по деньгам! Две упаковки мелких мандаринов, связочку бананов, жёлтых и вызывающе мясистых, четыре маленьких коробки сока, четыре шоколадки – скромных, размером своим, скорее – большие конфетины, две упаковки печенья, именно такого, что любили её внуки, пакетик шоколадных конфет… Майонез, горошек, батон, половина коляски копчёной колбасы – мизерный кусок, пачка сливочного масла – вот и все покупки…
На кассе Маргарита Васильевна попросила заискивающе:
– Девушка, посчитайте, пожалуйста, я укладываюсь в пятьсот рублей?
Дородная красавица за кассой понимающе кивнула, быстро пробежалась считывающим устройством с пистолетной рукоятью по стикерам и объявила тихо, тактично:
– Шестьсот пятьдесят семь рублей… – посмотрела в огорчённое лицо Маргариты Васильевны, у которой сильно, от обидной неоправданности надежд, заболела голова и спросила, также негромко, – что будем выкладывать?
От головной боли мозг затуманился, и мысли заворочались с трудом. Маргарита Васильевна растерялась и замерла надолго, не в силах уже сообразить. Сзади её послышался продолжительный и досадливый выдох, обдавший её густым перегаром. И ещё пахло удушливым, дешёвым, но стойким одеколоном. Маргарита Васильевна оглянулась с извинением и виноватой растерянностью во взгляде. За ней стоял небрежно одетый во всё неновое, немолодой мужчина с красным помятым лицом, с ранними морщинами, приопухшими веками, небритый, с нетерпением в мутноватых глазах, с тележкой покупок. В глаза ей невольно бросились: две бутылки шампанского, ананас, коробка с тортом, и ещё чем-то, чего рассмотреть она не успела.
– Простите, пожалуйста, – пробормотала совсем смешавшаяся Маргарита Васильевна, и решительно произнесла, придя немного в себя, – так… Колбасу, масло – убираем… Горошек и майонез – тоже. Без колбасы они ни к чему!
– Пятьсот шестнадцать рублей, – объявила кассирша, и Маргарита Васильевна подала купюру, а потом некоторое время копалась в кошельке, выбирая мелочь, и каждой клеткой кожи чувствуя прожигающий взгляд мужчины, стоявшего за ней.
Наконец, расплатилась и пошла, переваливаясь, словно утка, в своих стоптанных тёплых единственных сапожках к стойке, перекладывать покупки в сумку. Она долго изучала чек, огорчённо вздыхая, готовая расплакаться от обиды, устраивая в хозяйственной сумке приобретения, и не заметила, как давешний мужчина оказался рядом с ней.
– Возьмите, пожалуйста, – прохрипел он, и Маргарита Васильевна вздрогнула от неожиданности. А мужчина аккуратно положил ей в сумку жалкий кусочек её колбасы, масло, майонез, горошек, добавил свой ананас, бутылку шампанского и коробку с тортом… – это тоже вам! С наступающим Новым годом!
– Нет-нет! Я не возьму… Не нужно! – забормотала испуганно Маргарита Васильевна, совершенно растерявшись от неожиданной настойчивости и, показавшейся ей неуёмной, щедрости незнакомца, и желая вразумить его, хоть как-то.
– Берите, – хмуро произнёс мужчина и вдруг помятое, мрачное лицо его озарила улыбка, до того светлая и простодушная, что Маргарита Васильевна сама невольно улыбнулась в ответ. А мужчина грустно добавил:
– Я сегодня уезжаю на вахту в Москву… Новый год в дороге! Здорово… А жене и одной бутылки шампанского хватит. Торт сейчас другой куплю…
– Вы, наверное, прилично в Москве зарабатываете? – спросила слегка обрадованная, но испытывающее ужасное чувство неловкости, Маргарита Васильевна.
– Вовсе нет! Так, свести концы с концами… Но вы, я вижу, и того не имеете. А праздник, всё же, хороший, весь год ждали.
И Маргарита Васильевна невольно посмотрела в его глаза. Ещё недавно мутные, колючие, злые – теперь они неожиданно сделались светлыми и сочувствующими.
– Пенсию не дали… – жалобным тоном пробормотала она трясущимися от обиды губами.
– Я знаю… – мягко произнёс незнакомец и добавил с горечью, – моей маме – тоже. Всего вам доброго, – и торопливо пошёл к выходу.
А Маргарита Васильевна словно приросла к месту, не в силах двигаться от урагана самых разнообразных чувств, бушевавших в её душе.
Затем она медленно, с одышкой добралась до своей вдовьей квартирки, осторожно стала выкладывать покупки на стол в кухне, вновь и вновь прокручивая в голове этот неожиданный, нелепый, по её мнению, случай в магазине. Потом тяжело опустилась на табурет, закрыла руками лицо и расплакалась…
20-е Февраля 2019г. Елец.
МАСТЕР И ВОЖДЬ.
Всё, о чём здесь повествуется – сплошной вымысел, опирающийся на многие реальные факты. Временные рамки происходящего размыты. Сюжет подсказан Константином Паустовским в его бессмертной «Повести о жизни», том второй, книга шестая: «Книга скитаний».
Как-то Булгаков пришёл в гости к Паустовскому – подавленный и грустный. На него начались гонения, травля в печати, из газеты «Гудок» уволили, пьесы к постановкам нигде в Москве не принимали, произведения не публиковали. И рассказал Паустовскому, своему однокашнику по Первой Киевской гимназии, с присущим ему блестящим остроумием и фантазией о том, как он, якобы, был на приёме у самого Сталина…
Кое-что взято из книги доктора филологических наук Б. Соколова «Тайны «Мастера и Маргариты» – байки и этапы крестного пути М. А. Булгакова в литературе в сталинской России.
Кое-что я почерпнул из воспоминаний И. Бабеля, дружившего с Булгаковым.
Я решил не то, чтобы содрать занимательные сюжеты, но развить и интерпретировать по-своему, введя в текст и булгаковские и бабелевские обороты, чтобы было живее и интереснее. Создать кавер-версию, выражаясь современным языком. Сюда же вставил сюжеты, вычитанные во времена перестройки из разных источников, исходя из выражения: «Всякое лыко в строку».
