Часть третья
Глава четырнадцатая
Оборванный след
— Ко-ко-ко, хозяйка! — поскреблись за дверью. — Позволь отвлечь тебя от литературных трудов или государственных дел… Чем ты там сейчас занимаешься?..
— Мило! — улыбнулась Аройу та Вирми. — Входи, Мило!..
В кабинет Её Светлости проскользнул шут в красно-белом трико и трёхрогом колпаке с бубенчиками — два рога обозначали ослиные уши, а третий — ослиный же хвост. В руке шут держал короткую деревянную палку, увенчанную уменьшенной копией его собственной головы. Трижды перекувырнувшись, так что бубенчики мелодично зазвенели, шут преклонил колено в шаге от письменного стола.
— Ко-ко-ко! — снова пропел он. — Оторвись от дел, хозяйка! Там опять притащился этот… главный твой по допросам и пыткам, и прикинь — притащил одежонку для твоего очередного красавчика. Не иначе, сорвал с кого-то, ко-ко-ко! Ты же знаешь, он это дело любит. Да такую чудную… Живи вечно, как «ЗвёздноРождённые» — век такую не увидишь. Коротенькая, словно для толстого ребёнка сшита, и вся такая расписанная, да разрисованная… Не поверишь, ко-ко-ко — завидую…
— Та Ужчи? — переспросила Аройу та Вирми. — Ну, наконец-то…
Выйдя из-за стола, крохтарийская р_а_н_у закрыла лежавшую перед ней рукопись. Шут успел прочесть лишь украшенную виньетками надпись на первом листе: «Эсани и Клису, драма в трёх действиях». Упомянутое открытие шут предпочёл не комментировать — способная посмеяться над собой и придворными, прекрасная хозяйка Висячей Реки приходила в ярость, слыша насмешку над собственными сочинениями. Шуту не хотелось в очередной раз объяснять, что любому виду смертной казни он предпочёл бы естественную смерть от старости.
По салону, примыкавшему к кабинету, нетерпеливо прохаживался Сато Кетахи та Ужчи — полный, неестественно бледный, пожилой шайо с залысинами, начальник Особой, тайных и розыскных дел Канцелярии Её Светлости. Увидев хозяйку Висячей Реки, сопровождаемую шутом и служанками, он поклонился, прижав правую руку к сердцу. Распространяя густой запах уксуса, местами запачканная глиной, на столе лежала Володина камуфляжная куртка.
— Это она и есть? — спросила Аройу та Вирми, брезгливо приподнимая рукав.
Та Ужчи снова поклонился. Обступив стол, обе служанки и шут принялись изучать незнакомый предмет одежды.
— Как странно она выглядит! — перебивали друг друга девушки.
— Какой необычный покрой!
— А материал?
— И расцветка! Вы только посмотрите, госпожа, какая чудная расцветка!.. Её, наверное, специально раскрашивали, после того, как сшили…
— И такая коротенькая!.. Вы только посмотрите, госпожа! Совсем нет петелек для пояса… И такая мелкая металлическая окантовка.
— Это, наверное, золото?..
— Ты что, глупенькая? Золото не такое…
— Госпожа! — предложила одна из девушек. — А пусть её Мило наденет?
— Что вы!.. Что вы!.. — непритворно перепугался шут. — Я лучше посмотрю её со стороны, на ком-нибудь другом, ко-ко-ко… Пригласите лучше та Лакто. Он у нас красавчик, обновки любит, вот пусть и покрасуется…
— Ой, смотрите, госпожа! — продолжала девушка. — Вот эти две штуки… Они, похоже, друг в друга вставляются…
— Так! — приказала Аройу та Вирми. — Сделай это ещё раз, Тилу…
Повинуясь госпоже, служанка соединила две половинки молнии — та застряла, пройдя несколько сантиметров. Наклонившись, хозяйка Висячей Реки брезгливо тронула ещё одну молнию — на кармане.
— Попробуй-ка расстегнуть её, Тилу!..
Следующим распоряжением Аройу та Вирми отрядила шута в кабинет — принести известную ей папку. Стоя у стола, крохтарийская рану долго рассматривала найденную в кармане куртки фотографию, сравнивая её с рисунками Малькааорна. На фотографии знакомый хозяйке Висячей Реки темноволосый парень обнимал светловолосую девушку с короткой стрижкой.
— Какая тонкая работа! — перешёптывались за спиной девушки. — Сколь велико мастерство художника, сумевшего нарисовать это!.. И, смотрите, госпожа! Во всех подробностях…
— Оставьте нас! — распорядилась Аройу та Вирми.
Дождавшись ухода шута и девушек — девушки привычно присели, а звенящий бубенчиками шут сделал двойное сальто, хозяйка Висячей Реки обернулась к та Ужчи. Всё это время начальник Особой Канцелярии терпеливо ждал, стоя поодаль.
— И ваши аудиторы этого не нашли? — спросила Аройу та Вирми.
— Простите, моя госпожа! — поклонился та Ужчи. — При всём уважении к вам, позволю себе заменить, что мои аудиторы — не портные. А тут, извольте видеть, нужен не только портной, но и механик…
— Хотела бы я побывать в стране, где такое носят!.. — наморщила носик Аройу та Вирми. — Но прежде, мой милый та Ужчи, нам следует услышать твой рассказ.
— А рассказывать-то особо и нечего, моя госпожа! — ответил начальник особой канцелярии. — Теми Висахи, сержант городовой стражи отправился на побывку в деревню. И, на устроенном в его честь празднике увидел в этом одного из местных парней. Вашим распоряжением с рисунков Малькааорна были сняты копии, по возвращении сержант доложил начальству, в деревню был послан отряд…
— Твой сержант, очевидно, глуп!.. — заметила Аройу та Вирми. — Он должен был скакать в Крохану, и доложить немедленно…
— Виноваты, моя госпожа! — согласился начальник Особой Канцелярии. — Скажу в оправдание, что прямо на празднике сержант подпоил парня, выяснив, что этот странный кафтан ему продали двое на ярмарке в Равиране. По словам парня, подтвердившимся во время допроса, эти двое пришли сверху на маломерном судне. Они явно чего-то боялись. Парень так же считает, у них на судне был пленник…
— Считает, или был? — переспросила Аройу та Вирми.
— По несчастливому совпадению, через Равиран проезжал купец Онри Телихи Велинар, по прозвищу Толстяк Онтиха, — продолжал начальник особой канцелярии. — Про него давно поговаривают, что он «завозит» людей. Несколько раз, арестованного, его доставляли в городской суд, но доказать ничего не смогли.
— В моих владениях «завозят» людей, и я об этом ничего не знаю… — возмутилась хозяйка Висячей Реки.
— В настоящий момент это не более чем обвинение, к тому же недоказанное, моя госпожа! — возразил та Ужчи. — Парень так же показал, что его провели на судно — те двое хотели продать ему штаны похожего же покроя и странно короткие сапоги со шнурами. Тогда он и обратил внимание на запертую носовую надстройку. На наше несчастье, именно в этот момент заявился Толстяк Онтиха, и парня выставили…
Оставшись одна, хозяйка Висячей Реки несколько раз прошлась по салону, глядя то на куртку, то снова и снова рассматривала фотографию. «Симпатичный мальчик! — подумала она. — К тому же, теперь я точно знаю, что это не выдумка старого плута…».
— Господа Этло та Тиви и Гико та Маин! — ударил в пол жезлом мажордом.
Двое вошедших вельмож поклонились крохтарийской рану.
— Прежде ты, мой милый та Тиви! — начала Аройу та Вирми, беря со стола один из листов, оставленных начальником Особой Канцелярии. — Здесь приметы двух человек на маломерном судне. Судно они, наверное, бросят, но сами никуда не денутся. Пусть твои «мастера искры» не
