пусть разомнется.
— Ишь, всякая сопля мне указывать будет! — пошел на обострение усатый.
— Как знаешь, тебе потом другую службу искать придется. Чай, в полиции служить желающих много.
Этот довод подействовал.
— Ванька, сбегай до господина распорядителя.
Напарник усатого шустро скользнул за дверь, и вскоре вернулся в сопровождении важного дородного мужчины в богатом наряде. Этот узнал меня сразу.
— Господин Стриженов? Насколько я помню, вас нет в списках допущенных на церемонию. Я, конечно, могу проверить…
— Будьте так добры.
Распорядитель извлек из кармана пачку скрепленных вместе листов и принялся бегло их просматривать. Пролистал до конца и поднял на меня глаза. Вид у него был виноватый, а взгляд бегающий, как у пойманного на месте преступления мелкого воришки.
— Извините, господин Стриженов, но вас действительно нет в списках, и я не могу вас допустить. Вас наверняка узнают, начнутся вопросы и в итоге меня оставят крайним.
— Что ж, я понимаю. Но передайте людям, составлявшим эти списки, что память у меня хорошая.
Клейст попал домой лишь через два часа. Причем был не один, а с девицей Боголюбовой.
— Почему вы не были на вокзале, Владимир Антонович?
Это было первое, что я услышал от Боголюбовой. Сдержанный Клейст промолчал бы: мол, шеф что-то сделал, значит, так нужно. Или выбрал бы удобный момент за вечерним чаем. Идеальный ведомый, да. Но Настенька не такая. Она — если, конечно, не лежит в постели с сотрясением мозга — активна, любопытна до навязчивости, и ужасно непоседлива. Размер шила в ее очаровательных ягодицах явно превышает все мыслимые размеры. Если Николай Генрихович действительно решит связать с ней свою судьбу, ему придется нелегко.
— Так вышло, — не стал я скрывать, — что меня не оказалось в списках допущенных на официальную церемонию встречи.
— Очень жаль, — искренне огорчилась девушка. — Там было так здорово! Градоправитель произнес торжественную речь, играл оркестр. А сколько было цветов! И все люди так искренне приветствовали нас, что я даже немного прослезилась от избытка чувств.
Размеренные кивки Клейста подтверждали: все так и было.
— Я пожалуюсь папеньке, — продолжала Анастасия, — и он разберется, кто виноват.
— Боюсь, ему это будет не под силу. Но это все неважно.
Выражение лица Боголюбовой показывало, что она категорически не согласна с моим утверждением. Я не обратил на это внимание и продолжил:
— Расскажите лучше о гонке, о том, как вел себя мобиль.
— О-о-о! — Воскликнула мгновенно экзальтировавшаяся девица. — Это просто чудо. И управление тормозами с помощью педали, и форма сидения и устройство подвески — я была в полном восторге от «Молнии» с первой пробной поездки. Это ведь новое слово в конструкции мобилей!
— Увы, нет, — остудил ее пыл Клейст. — Отдельные элементы конструкции уже были ранее созданы конструкторами различных фирм. Мы лишь собрали все новшества в одном аппарате. Но результат, действительно впечатляет.
— Владимир Антонович, даже это не оставляло моим соперникам шанса на победу. А ваш ускоритель с первого заезда показал, кто получит главный приз.
Боголюбова хихикнула.
— Думаю, букмекеры не слишком заработали на этой гонке.
— Согласен с вами. Николай Генрихович, вы уже выплатили гонорар Анастасии Платоновне?
— Как я мог, ведь финансами товарищества распоряжаетесь вы, Владимир Антонович.
— Тогда… Мария, будь добра, принеси письменный прибор!
Машка, одетая как дочка купца средней руки, тут же принесла требуемое. Я быстренько написал расписку.
— Николай Генрихович, какого размера был нынче приз?
— Двадцать тысяч рублей.
Я вписал в бумагу сумму, поставил подпись и протянул самописку Боголюбовой. Пока она расписывалась, я отсчитал три сотенные бумажки.
— Пожалуйста, Анастасия Платоновна.
По тому, как девушка взяла деньги, как вспыхнули радостью её глаза, было видно, что это первый в жизни заработок. Эмоций прибавляло ещё и то, что получен был он не за скучную работу, а за чистое удовольствие.
— Выпьете с нами чаю? — предложил я гонщице.
— Увы, нет. Папенька сегодня в полном согласии с маменькой назвали к обеду массу гостей. Кухарка уже с ног сбилась, чтобы все успеть к сроку. Так что мне пора. Но я надеюсь, что наше взаимовыгодное сотрудничество вскоре продолжится.
— Разумеется.
Всё время нашего с Боголюбовой разговора Клейст не сводил глаз с предмета своего обожания. Он делал все тактично и незаметно для девушки, но от меня прятаться забывал. А почему, собственно, и нет? Должна быть у моего механика личная жизнь помимо работы!
— Николай Генрихович, вас не затруднит доставить Анастасию Платоновну домой?
— Ничуть, — заверил меня Клейст.
— А можно я сама сяду за руль? — Настенька состроила такое умильно-просительное личико, что отказать ей в столь невинной просьбе не было ни малейшей возможности.
— Тогда, Николай Генрихович, проследите, чтобы мобиль вернулся в мастерскую своим ходом и без повреждений.
— Непременно.
Клейст вернулся заполночь, подшофе и счастливый. Из его сбивчивых объяснений я понял следующее: он свел вместе мои слова о мечте Боголюбова-старшего выдать дочь замуж и пафосной речи Анастасии об эмансипации и возрасте. Какие шестеренки провернулись в его мозгу — неизвестно. Но в итоге он за один вечер успел признаться в любви и, минуя период ухаживания и прогулок под луной, получить от объекта своей страсти согласие на брак и в присутствии гостей упасть вместе с ней к ногам счастливого родителя. Думаю, Платон Сергеевич дал свое отцовское благословение прежде, чем новоиспеченный жених окончил свою пламенную речь.
Я еще не решил, как отнестись к этому скоропалительному сватовству, но, по моим подсчетам, эта свадьба сделает счастливыми — по крайней мере, в первое время — пятерых человек. Не считая новобрачных, радоваться будут родители невесты, а так же её братец, который получит неисчерпаемую тему для хвастовства в своей гимназии. Ну и возможность поклянчить мобиль сестрёнки на «покататься»: мол, у неё имеется другой, гораздо лучше. Правда, вряд ли ему обломится: к своей четырехколесной ласточке Настенька относится гораздо ревнивей, нежели к будущему супругу.
Церемонию бракосочетания, чтобы жених не успел передумать, назначили на ближайшую субботу, что напрочь отменяло мой визит к баронессе. Думаю, Александра сумеет понять и простить. Ну а если нет — кто ж ей тогда враг? Лично мне совсем не улыбается гонять тараканов в её прекрасной головке.
К утру мой компаньон и, по совместительству, механик уже мог разговаривать о чем-то помимо грядущей свадьбы.
— Знаете, Владимир Антонович, наша «Молния»,
