колоннами, резным иконостасом, как вдруг внимание Андрея привлекло чьё-то захоронение в центральной части храма. По непонятной причине оно показалось ему странным. И лишь подойдя ближе, он понял почему. Все саркофаги имели глухие металлические крышки. Один же был оборудован прозрачным стеклянным сводом. Склонившись над ним, Андрей увидел одежду монаха и на вид небольшой по размеру меч.
– Кто это? – обратился к гидессе Андрей, когда его группа начала движение к очередному объекту рассказа.
– Здесь похоронен молодой князь Всеволод Юрьевич. Он вышел навстречу Батыю с небольшим отрядом и геройски погиб в неравном бою.
– Как вышел, зачем?!
– Славянская традиция требовала встречать врага в поле, в открытом бою, не допуская его к своему дому.
– Но здесь одежда монаха?
– Перед боем Всеволод принял иноческий постриг от владыки Митрофана.
– Значит, он шёл на верную смерть и знал об этом? – Андрей живо представил себе, как из открытых ворот города выходит малая дружина русских воинов во главе с молодым парнем, наверное, его ровесником. А там, где-то уже совсем близко, на город накатывается бесконечная злобная волна узкоглазых всадников, безжалостных и диких, уничтожающих всё на своём пути. И ему стало не по себе.
– Андрюха, ты чего? – забеспокоился друг.
– Да так, ничего. Просто задумался.
Андрей вдруг поймал себя на мысли, что почему-то не в состоянии сдвинуться с места. Будто бы какая-то сила удерживала его у саркофага. Он всё не мог оторвать взгляда от одинокого меча неизвестного ему воина и чувствовал каждый удар своего сердца.
Вечером друзья разместились в городской гостинице, куда их привезли на автобусе. Номер оказался маленьким, хоть и двухместным. Впрочем – вполне сносным, особенно для молодых.
– Ну чё, Эндрю, может, махнём после ужина на танцы с девахами? У нас дискотека прямо в гостинице! – Фёдор имел в виду студенток, с которыми молодые люди познакомились в автобусе по пути следования из Москвы во Владимир. Те так же, по наущению своих мам, отправились «на воздух», оставив на время конспекты и учебники.
– Знаешь, Федька, я что-то устал. Если хочешь, двигай без меня!
– Да ладно, ты чего? Я что, с ними один, что ли, трястись буду?
– Федь, я правда себя неважно чувствую.
После ужина Андрей, оставшись один в номере, принял душ, бесцельно пощёлкал пультом от телевизора и, не найдя в нём ничего для себя интересного, выключил «ящик». Затем он прилёг на кровать и попытался расслабиться. Но перед глазами всё стояла могила князя, и с этим он ничего не мог поделать.
Глава 2
Великий князь Владимирский и Суздальский Юрий Всеволодович, в крещении – Георгий, был вторым сыном прославленного на Руси князя Всеволода Большое Гнездо. Имея столь славного родителя, он и сам давно уже заслужил почётное звание «великий» за то, что, избегая вооружённых столкновений, достиг больших внешнеполитических успехов. Ещё в 1212 году Юрий отпустил из плена рязанских князей, захваченных ранее его отцом, – Ингваря и Юрия Игоревичей, с которыми заключил мирный договор и сделался дружен. Затем он провёл удачный военный поход против волжских булгар и в 1221 году основал Нижний Новгород в междуречье Оки и Волги, закрепляя за Русью столь важные земли.
Сейчас он возвращался из Киева, где гостил у своего родственника Владимира Рюриковича. В поездку князь впервые взял с собой своего старшего сына Всеволода (в крещении – Димитрия), которому только-только исполнилось четырнадцать. Целью визита был родственный сговор. Отцы хотели свести Всеволода и дочку Владимира Марину, которая, несмотря на свой юный возраст (лишь двенадцать лет!), уже была хороша! В Киеве князья организовали «случайную» встречу детей, и Юрий увидел, как вспыхнуло лицо девушки и смутился его сын. Отцы остались довольны – дело было сделано!
Вспоминая удачную поездку, князь Юрий был в прекрасном настроении. Он правил своим гнедым и украдкой поглядывал на сына. Тот ехал молча, сосредоточенно, поглощённый своими мыслями.
«Эка, как сидит в седле! Какой молодец!» – мысленно восхитился отец.
Чуть сзади за ними следовал верный, проверенный в деле воевода Еремей Глебович, встретивший государей со всем княжеским войском на суше.
Было начало июля, и близился день Ивана Купалы. Княжеский штандарт проплывал мимо рек с прозрачной водой и великолепных лесов, где на лугах уже сбивалась в стайки деревенская молодёжь в предвкушении праздничных хороводов и костровых забав.
Юрий и сам был ещё вполне молод и крепок, прекрасно сидел в седле и владел оружием. С завистью поглядывал на молодых парней и девок: князь и сам бы с удовольствием предался праздничным утехам. Как захотелось вдруг беззаботно пробежаться босиком по мокрому лугу, посидеть у костра со своим народом, попеть песни! Эх, да нельзя! Кто же, если не он, Богом избранный государь, защитит и оградит христианские души!
А тучи над Русью сгущались. Хорошо понимал это Владимирский князь. Опасность надвигалась с востока. Огромное войско монголов, хорошо вооружённых прекрасных наездников, объединённых железной дисциплиной завоевало Китай, Среднюю Азию, Иран и Кавказ. А теперь настал черёд Руси. Первая битва трёх Мстиславов – великого князя Киевского, князя Черниговского и князя Галицкого, удачливого – против жестоких всадников с раскосыми глазами, которые вышли будто бы из самого ада Тартара (столь свирепы были они и безжалостны), была проиграна. Около десяти тысяч русских воинов полегло на берегах реки Калки в мае 1223 года, погибла половина принявших участие в битве князей. Погиб тогда и великий князь Киевский. Новый же князь, Владимир Рюрикович, родственник Юрия, занял великий стол не сразу, а лишь когда рассеялась окончательно опасность повторного вторжения. Медлил аж до середины июля!
Татаро-монгольские всадники откатились назад, в степи. Исчезли, будто бы сквозь землю провалились. Но надолго ли?
Откуда вообще пришёл сей народ? Русские дотоле не знали его. Кто они: печенеги, таурманы или кто? Наиболее суеверные поговаривали, что народу сему дóлжно прийти перед самым концом света и завоевать всю землю.
Юрий украдкой покосился на сына. Видел, не мог не видеть отец, что в семье его растёт воин. Особенно ценил князь в своём старшем сыне его честность и любовь к краю. Два других его сына, Владимир и Мстислав, а также дочка Феодора были ещё маленькими, а потому – мамиными детьми. Супруга, Агафья Всеволодовна, младшеньких далеко от себя не отпускала. Была ещё в семье у великого князя старшая дочь Добрава, да ту они с матерью считали отрезанным ломтём, так как она уже год как была замужем за племянником Юрия князем Волынским Василько Романовичем. Племяш был хорошим, честным парнем, любил свою жену, и все у дочки в семейной жизни складывалось хорошо.
Путешествие
