в 2012 году в Нижнем Тагиле, а затем переродился в Екатеринбурге, опробовав множество стилистик, но сохранив роковые корни. Вторая группа — это VIA Avtozagar, которые описывают будни клубных тусовщиков в намеренно примитивных текстах, положенных на минусовки хитов евродэнса и синти-попа. Третий проект — образованный в 2020 году DAS MAN Gazmanova — объединил техно-ритмы и метамодернистские тексты.
Эти три коллектива, появившиеся в 2010-е, играют стилистически разную музыку, но схожи концептуально. Каждый из них скорее арт-проект: они сопровождают свои появления перформансами и выстраивают вокруг себя ироничный миф. Эти группы возникли в интеллектуальной среде Екатеринбурга (их участники — философы, филологи, инженеры и т. д.) сразу как андерграундные явления — с провокационными текстами и экспериментальным звучанием. Я предлагаю рассмотреть их вместе, объединив под жанровым тегом «уральский интеллектуальный андерграунд».
Возможность андерграунда
Что такое музыкальный андерграунд в 2021 году? Дать определение этому понятию сложно, даже прибегая к опыту прошлого: былые критерии не работают. Андерграунд — это контркультура? Так было в советское время, но сегодня мы не можем говорить о гегемонии некоей официальной культуры и существовании альтернативных ей подпольных течений. Все изменил интернет как пространство свободы и мгновенного обмена информацией. Культурный мейнстрим стал столь широк и всеяден, что не совсем ясно, как от него отстроиться. Рок прошел путь от музыки молодежного бунта до респектабельных концертных площадок за пару десятилетий, с рэпом тот же процесс осуществился гораздо быстрее. С каждым годом скорость апроприации массовой культурой самых радикальных идей из андерграунда лишь возрастает.
Андерграунд как некий кустарный продукт, который делается при минимуме вложенных в производство средств? Уровень развития современных музыкальных технологий и их доступность позволяют в домашних условиях делать аудио- и видеоконтент профессионального качества. Поэтому современные представители андерграунда, в том числе группы, о которых идет речь в этой статье, скорее играют в самодельность.
Андерграунд — это нечто заведомо табуированное для большой аудитории? Да, безусловно, это пространство большей творческой свободы. Однако границы дозволенного весьма размыты: например, еще 20 лет назад нельзя было представить нецензурную лексику в песнях, которые метят в хит-парады, а сейчас в русском рэпе это вполне обыденная практика.
Андерграунд — это нечто «странное» и «сложное»? Да, возможно, это формы творчества, которые требуют дополнительного усилия для восприятия. Тем самым причастные к этой культуре отсекают «случайных» зрителей и слушателей: важно быть не для всех. Создавать и слушать такую музыку значит быть сопричастным чему-то исключительному и особенному. Как только уникальный продукт становится достоянием масс, пропадает магия. Перед авторами встает выбор: продолжать получившую одобрение линию, тем самым становясь частью мейнстрима, либо изменить себя и найти новую альтернативную позицию.
Звучит парадоксально, но возможно, главной опознавательной чертой современного андерграунда становится его принципиальная неопределимость. Андерграундом сейчас можно назвать творческие практики, которые невозможно четко категоризировать.
Группы, о которых идет речь в этой статье, принадлежат новому поколению уральского андерграунда и осознают сложность своей позиции. Они заигрывают с образами и клише массовой культуры, преобразуя их и отстраиваясь от них; смешивают жанры, стили и формы; балансируют между горячей любовью в узких кругах и полным неприятием или безвестностью в широких. Они примыкают к сфере современного искусства и в то же время расшатывают ее и критикуют изнутри. В метамодернистском духе они пытаются усидеть на двух стульях: серьезно относятся к тому, что делают, и одновременно превращают все в бесконечный стеб и постиронию.
В термине «уральский интеллектуальный андерграунд» важны все три составляющие. Уральский — это не только географическая привязка, а сущностная характеристика. Связь с местом напрямую отражается в текстах песен исследуемых групп — прежде всего у Vitamin Youth и у VIA Avtozagar. Часто в их текстах можно встретить местные топонимы, локальные мемы и регионализмы. DAS MAN Gazmanova более универсальны, но и они не скрывают екатеринбургского происхождения. Творчество этих групп отражает разные стереотипы об уральском менталитете, обыгрывая депрессивные состояния, которое часто приписывают уральцам из-за длинной зимы и серых индустриальных ландшафтов, а также свободолюбие и тягу к вольнице, которую исторически связывают с особым положением заводских городов[124]. Часто всплывает в треках групп тема труда и работы, важная для Урала и укорененная в традиции старообрядцев, расселившихся на Урале в XVIII веке[125]. Философ, профессор Уральского университета Татьяна Круглова определяет характер уральского искусства в целом как «антигламур»: по ее мнению, «в мире гениальных уральских деятелей торжествует тоска, неукорененность, беспокойство»[126]. Это описание вполне подходит песням современных уральских музыкантов, причем не только трех вышеуказанных групп.
Можно назвать уральский андерграунд интеллектуальным, потому что участники групп вышли из университетской среды. И дело не только в том, что в песнях периодически используются научные термины и философские концепты. В целом содержание и форма их творчества адресованы интеллигентной публике, уставшей от классической выразительности.
В отличие от советского периода, принадлежность к андерграунду сегодня — осознанный выбор музыкантов, «подполье», которое его участники выстраивают себе сами. У андерграунда появилась своя инфраструктура. Клубная культура Екатеринбурга постоянно развивается. Сегодня в столице Урала действуют как большие концертные площадки вроде TeleClub и «Фабрики», так и более компактные залы, рассчитанные на некоммерческую музыку, вроде бара Syndrome и возникшего в 2020-м именно как андерграундная площадка клуба «КУБ». Помимо крупных музыкальных фестивалей (Ural Music Night, «Вилы», Emergenza Festival Ural, Ural Weekend) возникают самоорганизованные проекты на стыке различных искусств. Например, заметным событием последних двух лет стал фестиваль «Маргинальная ночь», прошедший в разных заброшенных пространствах города. Он объединил художников, перформеров, акционистов и экспериментальных музыкантов, в том числе и героев этой статьи. Площадками для выступления деятелей уральского интеллектуального авангарда часто становятся екатеринбургские институции, занимающиеся современным искусством: Уральский филиал ГМИИ им. Пушкина (бывший Центр современного искусства), Уральская индустриальная биеннале, галерея «Синара Арт».
Дети старика Букашкина: корни уральского интеллектуального андерграунда
Анализируемые проекты возникли не на пустом месте: у них были предшественники в местной культурной жизни 1980–1990-х. Современный уральский интеллектуальный андерграунд можно считать наследниками идей старика Букашкина и созданного им общества «Картинник».
Старик Букашкин — знаковый персонаж неформальной культуры Свердловска-Екатеринбурга 1980–1990-х — был придуман инженером-энергетиком Евгением Малахиным, самобытным художником, использовавшим эстетику народного и наивного искусства. Букашкин и его соратники из свободного общества «Картинник» исполняли свои песни в перерывах между выступлениями «настоящих» музыкантов Свердловского рок-клуба или на улицах (в 1988–1991-м они совершили турне по городам СССР)[127]. Выступления «Картинника» его участники описывали как «панк-рок-скоморох-шоу». Важно было не качество исполняемого материала (в группе практически никто не умел петь и играть), а акт публичной коммуникации и коллективного действия. Ярмарочный характер перформансов и кажущаяся простота музыки и слов способствовали тому, чтобы зрители пели
