на голову статуи, совмещенную с полкой. Алин в ужасе узнала Хисана, он ее не видел. «Вот ненормальный, — подумала Алин, — все уже укрылись, а он все таскает свое барахло из дома в хоган.»
В поселке было принято, что тот кому пришел срок вернуться на Землю, всегда берет с собой список вещей, которые нужны жителям для работы в мастерских, лабораториях или в лечебнице. Путешественник за три дня собирает на Земле все необходимое, либо сам доставляет вещи в родной поселок, либо при обмене просит своего двойника.
Хисан всех поразил, когда вернувшись, достал из своего хогана вместо нужных жителям вещей какие-то резные столы и стулья, гигантские вазы и статуи. «Вокруг меня должна быть красота», — заявил он, ничуть не смущаясь тем, что подвел людей, ожидавших недостающие детали для двигателей, лекарства и прочего, что было в списке.
Он называл себя творческим человеком, но никто никогда не видел никаких его творений. В сущности, Хисан был очень одинок. Алин жалела его, изредка общалась с ним.
Но сейчас она смотрела на него с отвращением.
Последний миг Хисана был ужасен. Сильный порыв ветра сорвал с соседней крыши огромный лист железа. Тяжелый прямоугольник стремительно приближался к мужчине. Если бы Хисан бросил свою ношу, он успел бы отпрыгнуть. Но он замер, не в силах оторвать взгляд от падающего листа. Раздался жуткий грохот, а затем громкий крик. В новой вспышке молнии не было видно ни Хисана, ни его причудливой полки.
Алин содрогнулась, вспомнив свои слова: «Что б тебя прихлопнуло и раздавило, гад».
— Карин, кажется я именно так и сказала.
— Сестренка, давай без разговоров, тут очень опасно. Поверни на центральную улицу, по этой идти нельзя: дома горят и рушатся, — ответила Карин.
Алин молча побежала туда, куда велела Карин, с ужасом думая, что ее проклятье сработало с невообразимой точностью. Хисана прихлопнуло и раздавило! От такого совпадения ей стало не по себе.
5:00
Порывы сильного ветра трепали маленькую человеческую фигурку, стоящую на камнях. Волны с бешеным ревом ударялись о валуны, темное небо озарялось разноцветными молниями, в воздухе стоял запах гари. Шаман не обращал внимания на ярость природы. Он стоял, раскинув руки и ощущал, что Дух планеты читает отпечатки мира людей в его сознании. Длилось это долго.
Стихии бушевали, казалось, они смеются над человечком, играют с жертвой перед тем, как ее убить. С каждой новой вспышкой молнии лицо Шамана становилось все суровее, слова незнакомого языка все громче звучали в пространстве. Со все большей твердостью и решимостью противостоял он буре.
Вдруг огромный поток какой-то неведомой силы, внезапно проявившейся внутри тела Шамана, заставил его упасть на колени, а потом и вовсе повалиться на камни. Сон-видение забрал его в свои объятья. То, что ураган утих, Шаман уже не увидел.
5:10
В кафе организовался стихийный мини-госпиталь.
Около часа назад какие-то беглецы, направляющиеся на визитницу, помогли Нике взломать дверь и занести внутрь раненого. Там же остался молодой парень с вывихнутой ногой: он упал с крыльца, и друзья тащили его в хоган. Но, поняв, что можно отсидеться в помещении, он решил остаться с Никой и раненым:
— Все же им нужна охрана, а втроем мы как-нибудь отобьемся, — сказал он, выпроваживая друзей.
Остальные ушли, оставив на столе нехитрое оружие: два красивых, почти круглых камня, каждый с кулак величиной, и набор дротиков для дартс.
Ника всадила в ручку входной двери ножку от стула, закрыла тяжелыми шторами все окна, словно забаррикадировалась. Здесь, в кафе, было хорошо и уютно. По крайней мере, не было ветра и не мельтешили перед глазами всполохи на небе.
Устроив поудобнее мужчин — раненного Ханса и Пауля с вывихнутой ногой, — она принялась хлопотать у плиты. Горячий чай сейчас был очень кстати, особенно для первого раненого, много часов пролежавшего на холодной земле.
Они неторопливо чаевничали, когда на улице что-то засверкало так ярко, что отблески пробились даже сквозь плотные шторы. И мгновение спустя послышались крики ужаса.
Выдернув ножку стула из дверной ручки, Ника распахнула дверь и выскочила наружу. Там творился ад. Все вокруг укутал плотный туман, а внутри его постоянно вспыхивали крошечные молнии. И после каждой такой вспышки слышались вопли и стоны людей. Что-то трещало и рушилось, гремело и клокотало. Зажав уши, Ника ввалилась обратно в кафе.
— Т-т-там… — стуча зубами, начала она.
— Словно грозовое облако село на город, да?
Пауль стоял у окна и, отдернув штору, вглядывался в темноту. Ника накинула ветровку и двинулась к выходу.
— Ты куда?
— Люди зовут. Посмотрю, может, кому-то смогу помочь.
— Погоди!
С трудом проковыляв от окна к барной стойке, а оттуда — в моечную, он повозился там и вернулся с кастрюлей воды.
— Иди сюда. Там пожары. Давай намочим тебя как следует…
Он поднял кастрюлю и окатил взвизгнувшую Нику водой.
— Так… Повернись… Еще… Вроде бы порядок. Теперь надо замотать лицо, на случай, если там дым…
Ника обмотала голову шалью, на которой до этого лежал Ханс. Пауль вылил остатки воды ей на затылок, а потом помог натянуть капюшон.
— Далеко не уходи… Если там все в порядке, возвращайся поскорей…
Чмокнув его в щеку, Ника выскочила за дверь.
Туман никуда не делся. И огоньки в нем — тоже. Однако сквозь них пробивался неровный, но постоянный свет: чуть правее, на другой стороне, улицы горел дом и оттуда слышались крики. Ника побежала.
Люди — человек пять или шесть — столпились и смотрели на пожар. Дом был обычный, одноэтажный, но с острой крышей, под которой приютилась мансарда с большим окном. За стеклом стоял большой плюшевый медведь. Игрушка.
Внезапно девочка лет десяти в белом платье кинулась к дому. Все закричали, пытаясь остановить ее, двое мужчин бросились вслед, но та уже заскочила в горящий дом.
— С дороги!
Ника догнала мужчин и оттолкнула их — ее мокрая куртка и шаль на лице могли ее защитить, одежда мужчин же вспыхнула бы в одно мгновенье.
Дым стоял такой, что толком разглядеть что-либо внутри было невозможно. Стены и мебель горели. В левом углу мелькнуло что-то белое — там была лестница, и девочка уже карабкалась по ней!
Фигурка прыгнула наверх, к люку, и в следующее мгновение лестница рухнула.
Поняв, что здесь сделать ничего нельзя, Ника выскочила из дома и кинулась к стоящим людям.
Кто-то грубо толкнул ее и стал катать по траве, туша все-таки загоревшуюся одежду. Сильные руки стащили с ее лица обгоревшую и продымленную шаль.
Безостановочно кашляя, Ника прохрипела, указывая рукой на мансарду:
— Стекло!… Разбейте… разбейте стекло!
Все находящиеся вокруг, тут же начали шарить по земле. Кому-то удалось оторвать плитку от тротуара, но бросок не получился, плитка ударилась об стену. Но в этот момент окно распахнулось, и в нем показалась девочка, сжимавшая в руках медведя.
— Прыгай, Шайне!
Крыша дома затрещала. На бросившихся к мансардному окну людей посыпались горящие головешки. В мансарде начали рушиться опоры, и девочка ухнула из окна вниз. В последний момент перед приземлением она выпустила из рук медведя и упала рядом. Поднявшись на четвереньки, надсадно кашляя и тряся обожженными руками, она устремилась к людям.
— В кафе. Идите в кафе, — крикнула Ника. — Там есть моя аптечка и вода…
Ей помогли подняться, и все вместе погорельцы устремились к кафе. Один из мужчин нес на руках задыхающуюся девочку. Добежать до кафе они не успели: очередной заряд молнии попал в крышу и дом загорелся.
— Ханс! Пауль! Выходите! — завопила, дернувшись вперед, Ника.
С крыши
