— Ты не думаешь, что тебе пора заняться делом, а не сидеть дома? Пойти работать или в институт? — В конце речи как то резко бросает Андрей.
Полина вздыхает. Поднимается. Отмечает мысленно, что он все такой же Андрей Калинин как неделю назад, как две недели назад. И никого волшебства не существует в реальном мире. Одна ночь любви не способна изменить человека в лучшую сторону.
Молча идёт к входной двери. Андрей тут же ловит её за руку.
— Отпусти.
Андрей закатывает глаза. Усаживает к себе на колени упирающуюся жену. Удерживает.
— Ну прости меня. Я погорячился.
— Больше никогда не говори мне, что делать! И я не нуждаюсь в осуждениях, понятно?! — Твёрдо говорит Полина.
Она не позволяет себя поцеловать, но под сильными руками чуть тает. И совсем расслабляется когда тёплые губы целуют её в висок, и шёпот обижает мочку левого уха.
— Прости. Я люблю тебя, женушка…
— И я люблю тебя.
Накрывает своими горячими, хрупкими руками его которые обнимают и прижимают к телу.
— Рита! Зачем отец звал меня? — Обеспокоенно спрашивает Герман нагоняя в коридоре горничную.
Ритка качает головой и пожимает плечами.
— Я не знаю, Герман Викторович! Хозяин сказал просто передать вам, чтобы вы зашли к нему в кабинет. А, что уж там! Откуда мне знать?!
Девчонка убегает. Герман обречённо поднимается на третий этаж. Тихо подходит к массивной двери. Замирает. Желание разговаривать с отцом равно минус бесконечности. Ведь разговоры почти всегда заканчиваются скандалами.
— Ну с богом. — Произносит прежде чем зайти внутрь и перекрещивается.
Глава 24
Солнце заливает пол и стены кухни через очищеное до блеска голубоватое стекло двери выходившей сразу с дома на террасу. В саду поют птицы. Играет радио.
Полина лёгкой и тихой походкой входит в помещение. Сегодня она находится в прекрасном расположении духа. На спелых губах покрытых тинтом вишнёвого цвета у неё красовалась улыбка, голубые глаза радостно горели. На свежем личике можно было заметить идеально ровные стрелки и хорошо прокрашенные тушью ресницы.
Одета девушка в воздушное, персикового цвета платье с узким верхом и широким низом. Волосы она завила спиралями, а после заколола заколкой в форме золотого фрукта.
Вокруг кипит работа.
Валентина Теодоровна сосредоточенно чистит рыбу на ужин. Ритка замешивает тесто для черничного пирога к чаю. В перерывах девушка не забывает бегать постоянно болтать со своим Валериком.
Полина прибавляет громкость радио и весело поёт:
— Et dans le bruit, je cours et j'ai peur
Est ce mon tour?
Vient la douleur
Dans tout Paris, je m'abandonne
Et je m'envole, vole, vole, vole, vole…
Среди шума я бегу, и мне страшно
Неужели это моя участь?
Приходит боль,
Я доверяюсь Парижу
И улетаю… лечу, лечу, лечу, лечу…
— У вас хорошее настроение, Полина Анатольевна! Чай к добру… — С тёплой улыбкой отмечает женщина.
— Да. Я сегодня славно выспалась. — Смеётся Полина.
— Поможет быть вы, что-то хотите, Полина Анотольев… — Начинает быстро частить расслабленная Рита.
— Я же говорила называть меня по имени! Не бойся! — Тут же добродушно поправляет девушка. И добавляет лукаво щурясь.
— Апельсинов хочу. Они есть?
— Конечно же, душенька. Посмотрите — ка в холодильнике. В отделе с фруктами.
Полина тянет ручку белоснежной дверцы на себя продолжала напевать себе тихо под нос.
Цепкий орлиный взгляд Валентины Теодоровны невольно подмечает огромный алеющей синяк на светлой, хрупкой руке чуть выше запястье. Когда длинный рукав платья чуть задирается пока длинные пальцы довольно цепляют круглый, сочный плод семейства цитрусовых.
Но кухарка тактично молчит и улыбаясь продолжает готовить ужин.
В кухню неожиданно влетает слегка обеспокоенный Герман. Который одет небрежно в любимые чёрные джинсы и белую рубашку — поло. Которую он всегда расстегивает на несколько пуговиц.
Он берет растерянную Полину под локоть и быстро уводит.
— Тебя — то я искал, Фея! Пойдём! — Возбуждено шепчет на ухо.
— Что-то случилось? — Весело хмурится она.
— Сейчас узнаешь…
Выходят в коридор. Герман отпускает подругу и встаёт напротив.
— Ну? — Усмехается девушка. — Что такое, Гер? Забыл, что клубы утро закрыты?!
— Да ну тебя! — Отмахивается равнодушно от подколки.
Потом смотрит на Полину серьёзно. Обреченность проскальзывает в его потухшем взгляде.
Адамова пугается и подрагивающими кончиками пальцев впивается в его плечи.
— Говори, давай, что случилось!
Он молчит, морщится собираясь с духом.
— Ну говори! Герман блин! — Требует осевшим в раз голосом.
Герман выдыхает и выдает охрипшим голосом:
— Уезжаю я, сладкая…
Глава 25
— Чтооо?
Пытается переварить неожиданную информацию. Ещё больше прижимается к телу Германа в растерянности.
Голос дрожит. В голове куча разных идиотских мыслей… А вдруг Виктор Сергеевич решил отправить младшего нелюбимого сыночка куда подальше? К родственникам на другой конец России например? И что? Как она без Германа будет жить?
«С ним поеду.»
Проскальзывает в голове. Тут же одергивает себя мысленно. Ну, что за глупость, что за вздор?!
Куда она черт возьми хочет поехать когда её дом и муж здесь?!
«Но если Германа не будет…» — жалко бормочет внутренней голос девушки.
Она же так привязалась к этому всегда весёлому парню. Этой вечной своей опоре, другу и утешителю. Как теперь она может отпустить его? Как сможет спокойно смотреть как он уезжает из этого дома навсегда? Как сможет мириться с несчастными письмами и звонками?
— Вижу ты себе уже напридумывала не весть, что! Садись, аккуратно. — Хихикнул Герман усаживая Полину на диван. Сам он опустился на колени возле её ног и с нежностью взял её ладони в свои.
— Побледнела та как! И руки холодные! — Сокрушается улыбаясь.
Потом добавляет, то что приводит давление Полины в норму.
— Не пугайся, Фея. Отец не выслал меня из дома. Пока нет. — Хмыкает.
