Но все таки путем медленных (ужасно медленных!) уговоров ужин обещает состояться.
Дед Григорий соглашается благодаря Валерику. Который реально оказывается его хорошим приятелем. С Валентиной Теодоровной же вышло не так спокойно и гладко. Поначалу женщина страшно гневается.
— Чтобы я с этим гадким морским ужом пошла ужинать и мило разговаривать за погоду?! Не за, что! — Восклицает она нервно сминая салфетки кониками пальцев.
— Ну, Валентина Теодоровна! Прекрасная вы наша! — С жаром начинает Полина. — Ну, что же вы так категорично? Посидите, узнаете друг друга поближе. Установите мир…
Кухарка краснеет перебивая девушку.
— Ах, Полина Анатольевна! Голубушка! Я с верблюдом этим гнусавым уже пятнадцать лет бок о бок работаю! И думаете не узнала ирода?! — В её голосе вдруг проскальзывает нотка сожаления.
Что-то личное, тайное уже глубоко скрытое в собственном сердце женщина замалчивала. Возможно какую — то давнюю историю связанную с дедом Григорием…
— Ну Валентина Теодоровна! Ну, пожалуйста, хотя ради нас сходите на ужин! Мы столько всего вкусно вам приготовили! Рита очень старалась!
Последняя попытка попала точно в цель. В нежное, заботливое и эмоциональное женское сердце. Светлые, голубые глаза. Выразительные и с морщинками вокруг заблестели. В уголках образовалась влага. И красные, полные губы растянулись в улыбке. В той же самой, что и утром. Ласковой. Такой мать ласкает свое любимого ребёнка.
— Ну ладно! Уговорили, девоньки! Заставили! — Засмеялась громко она когда девушки кинулись радостно обниматься.
Герман, Полина, Валерик и Ритка стояли поодаль
Сначала пришёл приодетый дед Григорий. Важной походкой подошёл к месту и застыл когда увидел подходившую Валентину Теодоровну.
Она тоже была словно царица. Холодна, спокойна. С высоко поднятой головой и прямой спиной. Одетая в черную юбку макси и шелковую молочно-розовую блузу с рюшками.
— Гляньте — ка костюм где-то взял… Ещё и белый! — Пробормотала себе под нос женщина усмехаясь.
Подойдя вплотную к кавалеру величественно и отстраненно кивнула.
— Здравствуй, Григорий Петрович.
— Добрый вечер, Валентина Теодоровна.
Подал руку. Отодвинул стул приглашая присесть. Налил вина.
— Какое джентльменство однако, Григорий Петрович. Не ожидала от вас! — С сарказмом произнесла его дама.
Он улыбнулся. Молча и очень кротко.
Сначала ужин был окутан напряжением. Разговоры не клеились и все сводилось к упрекам. Но потом неожиданно, что — то поменялось и ребята, даже не успели ничего понять, а Валентина Теодоровна уже смеялась над шутками своего вечернего кавалера.
Потом Герман включил музыку. Дед Григорий встал. Важно протянул даме своего немолодого мотора руку.
Валентина Теодоровна улыбнулась яркими губами с нанесенной на них любимой ярко-красной помадой. Приняла приглашение.
Они закружились под красивую мелодию. Валера с Ритой тоже тихо смеясь стали танцевать.
— Что это за музыка? — Шепчет вопросительно Полина на ухо другу.
— Вальс из к/ф “А зори здесь тихие” —Так же тихо ответил он.
— Очень красиво…
— Не могу поспорить. — Согласился Герман.
По глазам друг другу они поняличто тоже бы хотели танцевать также беззаботно как рядом веселящиеся Валерик с Риткой.
Но они не могли.
Нельзя.
Не нужно это.
Просто стояли рядом.
Герман обнял Полина осторожно за плечи и вот так они и простояли улыбаясь, наблюдали за спокойным, чужим мгновением счастия…
Глава 23
Андрей вошёл в комнату. Увидев жену в кресле полностью поглощенную чтением он улыбнулся. Нарочито громко закрыл дверь.
Полина перелистнула страницу номер —114. Медленно подняла на мужчину глаза. Её губы блестящие от гигиенической помады с розовым подтоном растянулись в широкой улыбке.
— Привет, дорогая.
— Привет… — Девушка запнулась, но все таки смогла сказать то самое слово из состоявшее из семи букв.
— Любимый.
И кто бы знал, то как сильно обрадовало Андрея это одно, совершенно пустяковое слово.
“Любимый. ” Он теперь для неё не просто Калинин. Не фиктивный, раздражающий муж… Нет теперь они семья. Влюбленные!
Мужчине, даже почудилось, что сердце в груди зашумело и сделало тройное сальто.
Полина довольная кинулась в его крепкие объятья и приластилась как кошка. Повисла на его шее покрывая лицо нетерпеливыми поцелуями.
— Полина перестань! Сейчас упадем! — Засмеялся Андрей.
— Ну, и что? Пусть! Пусть упадем! Я хочу целовать своего мужчину и обнимать… — Шепчет она на коротких паузах между непрекращающемся градом ласк.
— Я уставший, грязный, потный… Мне нужно в душ. — Покачал головой Калинин — младший пытаясь оторвать от себя Полину.
— Не хватит! Что с тобой? Поцелуй меня сейчас же, Калинин! — Раздражается.
Андре чуть морщиться, и очень сило хмурит лоб.
— Давай один поцелуй, а потом я разденусь… — Его голос опускается до соблазнительного шепота. — Схожу в душ…
— Ну… — Недовольно отворачивается жена.
— И приду в нашу постель зацеловать тебя до смерти. Хорошо?
— Хорошо. — Хмыкает Адамова за, что награждается долгим, продолжительным поцелуем.
Затем она возвращается на кресло, а Андрей снимает рубашку перед большим зеркалом на шкафу.
— Как день прошёл? Чем занималась? — Интересуется он мимоходом.
Полина тут же оживляется. Ей очень хочется рассказать о сегодняшней акции примирения.
— Ой сегодня такое произошло… Ты не представляешь.
Она рассказывает все в ярких, красочных подробностях. Не упускает ни одной, даже крохотной детали. Даже пародирует голоса Валентины Теодоровны и деда Григория. И вспоминает ругательства которыми кухарка так старательно обсыпала бывшего врага.
Но Андрей недоволен подобными как он замечает “экстравагантными выходками. ” И казалось бы искренне недоумевает зачем она, занимается подобной ерундой.
— Нет я конечно не удивлён, что тут, как всегда, замешен мой братец. От него подобное ожидаемо. Этот балбес всегда занимается всякой фигнёй только не делом… Но ты, девочка…
— Ты стал говорить о Германе как твой отец… — Тихо замечает Полина.
Но Андрей не обращать внимание на это колкое замечание. Он продолжает отчитывать жену. Полине кажется, что он даже старается пристыдить её. Вот только за, что?
