дорог, вычеркнуть его из жизни. Страдать. Упустить такое важное, правильное чувство.
С ним я могу быть собой. С ним я чувствую себя особенной. Любимой, нужной. Никто и никогда не вселял в меня так много уверенности, не давал такое количество поддержки. Никто.
Поворачиваюсь к Андрею. Хочу к нему прижаться. Обнять, крепко-крепко.
– Ты чего? – он гладит мою голову, поддевает пальцами подбородок. – Еська.
– Я… – всхлипываю. – Прости меня.
– Ты на работу опаздывала, – он говорит тихо. У него такой приятный, успокаивающий мою подступающую истерику голос.
– Да, точно. Отвезешь? – все еще шмыгаю носом.
– Я подумаю, – он улыбается и помогает мне перебраться на переднее сиденье, не выходя из машины.
Поправляю подол платья, усаживаясь удобнее. Стаскиваю ненавистные колготки. Надеваю туфли и откидываю козырек со встроенным зеркалом, чтобы подправить макияж, и всовываю ноги в туфли.
Андрей же просто надевает футболку, застегивает ремень и пару раз проводит пальцами по волосам.
Прищуриваюсь в мнимом недовольстве от такого минимального количества действий с его стороны, чтобы привести себя в порядок. Мажу губы бальзамом и прилипаю спиной к сиденью.
Ремень накидываю уже по дороге.
У типографии Панкратов снова меня целует, зафиксировав лицо ладонью.
Прикрываю глаза, наслаждаясь каждой секундочкой, а когда отстраняюсь, ещё минут пять не могу решиться выйти из машины, то и дело попадая в его объятия.
По ступенькам взбегаю, оглядываясь на красный «Мустанг». Сказать, что на моем лице улыбка до ушей, это ничего не сказать. Сейчас мою улыбку явно можно увидеть с луны.
В кабинете первым делом включаю компьютер. Читаю упавший на почту список дел, тянусь в сумку за телефоном и не обнаруживаю его там.
Черт. Кажется, мой айфон так и остался валяться под сиденьем.
Ладно, разберусь с этим потом.
Пока я завариваю себе чай и усаживаюсь за работу, дверь в моем кабинете-каморке открывается.
Поворачиваю голову, мельком глядя на зашедшего, и снова прилипаю глазами к экрану. Все происходит быстро, поэтому, когда я осознаю, кто пришел, резко вскакиваю со стула.
– Ты что тут делаешь? – шагаю навстречу.
– Ты забыла, – Андрей вытаскивает из кармана мой телефон, демонстративно удерживая его в руке.
– Спасибо, – целую его в щеку.
– Мало.
– Чего? – мои брови съезжаются на переносице, а до сознания доносится щелчок затвора.
Панкратов закрыл дверь изнутри.
– Надеюсь, у тебя крепкий стол.
Андрей приподнимает меня над полом и одним махом сгребает гору бумаг на пол.
18
Андрей
– Через час приеду.
Отключаюсь и бросаю взгляд на Еську. Десять минут, как забрал ее с работы.
Она поправляет слегка влажные от дождя волосы, а когда понимает, что я смотрю, широко улыбается.
Такая она замечательная. С ума по ней схожу.
Никогда не думал, что такое вообще возможно, но в тот вечер, когда она решила поставить точку окончательно, меня нехило так перемкнуло. На миг показалось, пусть все закончится. Пусть она исчезнет. Пусть валит, если ей этого хочется.
Я злился на нее. На себя. На умершего брата.
На всех.
Злость затмила рассудок, и я словил безразличие. Раньше только так и жил. Без эмоций. Плевать на все.
Но сейчас меня не хватило даже на сутки. Гулянка со Ждановым только усугубила ситуацию, потому что той ночью я как одержимый хотел быть в другом месте. Не в клубе среди потаскух. Нет.
Я хотел быть с ней.
– Только ты к подъезду не подъезжай. Останови на углу, где салон.
– Дождь на улице. Промокнешь.
– В этом и суть, – она снова улыбается, – зонтика у меня нет. Если идти домой с остановки, сухой я точно не буду.
– Конспираторша.
– По-другому не могу, – она поджимает губы.
– Я понял. Иди сюда, – притормаживаю на обочине, за пару домов от нужного места.
– Андрей, у меня уже губы болят, – хихикает, но сама ко мне тянется. Скидывает туфли и забирается на сиденье с ногами. – Побрейся.
– Ага, вечером, – отвечаю между поцелуями.
Не хочу ее отпускать. Ни сегодня, ни когда либо еще.
Что ее мамаша вбила в свою башку? То же самое пытается навязать и Еське. Старая идиотка.
Если бы не ситуация с моим братом и этой взяткой, я бы не остался стоять в стороне. А так приходится сдерживаться. Не потому, что я понимаю ее мать, нет. Просто положение сейчас такое – поганое.
Если я влезу, ее мамаша может пойти на попятную. Откроет рот, отец применит силу, и лучше от этого никому не будет.
Нужно быть полнейшим дураком, чтобы проявлять импульсивность в таких вопросах.
Хотя этой самой импульсивности у меня хотьодним местом жуй.
Поэтому сейчас я готов подыграть. Пусть это будут встречи урывками, но так я хотя бы не потеряю ее окончательно. Потому что настроена она была решительно. Пришла вся такая серьезная, а у самой глаза на мокром месте и губы дрожат.
Не знаю, чего мне стоило в тот вечер сдержаться, чтобы не пойти на крайние меры. Просто забрать ее себе, и фиг ее мамаша что сделает. Но главное здесь – забрать, не спрашивая ее мнения….
Это решение сразу лежало на поверхности. Оно самое простое и действенное. Только я не уверен, что так я верну себе именно свою Есю. Скорее всего, это будет уже кто-то другая.
– Андрей?
Ее вопрос вырывает из размышлений. Она касается губами моего подбородка. Смотрит снизу вверх.
– Мне больно, – шепчет, пытаясь вытащить свою руку из моего захвата.
– Прости, – разжимаю пальцы. – Задумался.
– О чем?
– О разном. Поехали на выходные за город. Скажешь, что к Бережной.
– Не знаю, просто…
У нее снова звонит телефон, и теперь она уже отвечает на звонок.
– Да, мам. Я уже еду домой. На работе завал, прости, не услышала, что ты звонила. Да, конечно, я зайду в аптеку.
Еська виновато улыбается.
– Поехали, – настаиваю на своем, как бы эгоистично это сейчас ни выглядело.
– У нее проблемы с сердцем, ей волноваться нельзя. Я же поэтому…
– Я понимаю. Но ты не обязана…
– Ты тоже был не обязан помогать своему отцу, – она привычно огрызается. Я цепляю ее, она – меня. – Но тем не менее это делаешь. И не говори, что это другое.
– Не другое.
– Не дави на меня, Андрей,
