Эта зима была для меня кошмаром… Моя жена, моя дорогая! Я целую место, на котором покоилась твоя голова, целую носочки моей голубоглазой дочери, а возле сердца я ношу последнее письмо от тебя и твой маленький флажок. Они будут со мной до самого конца, независимо от того, каким он может быть.
Я начинаю путь с провизией и снаряжением, которые состоят практически из ничего. Как ты увидишь из моего журнала, который находится в большем из жестяных сундуков под полом нашей комнаты, чудовищный снегопад прошлого лета похоронил на ледниковом покрове все мои запасы: галеты, молоко, гороховый суп, клюквенный джем, пеммикан и – хуже всего – спирт. В качестве топлива я вынужден использовать керосин… такого низкого качества, что при температуре чуть ниже нуля он становится похожим на сгущенное молоко. По этой причине я соорудил плитку, на которой можно поддерживать малый огонь, который будет гореть постоянно на протяжении всего пути к северу. Из мясного у меня есть оленина – частично приготовленная и частично сырая, а для собак – моржовое мясо. На себе мы сможем унести только рационы, которых нам хватит на дорогу к Индепенденс-фьорду и обратно, а также чай, молоко и галеты, рассчитанные на трехмесячный поход…
Свои сани, сделанные по гренландскому образцу, я назвал «Джозефина» – по имени женщины, которую люблю; маленькие прицепные сани в честь своей дочери я назвал «Чопси» [42] . Поход я начинаю с 35 собственными собаками и с 30 собаками, взятыми напрокат. Со мной идут четверо местных жителей… обещавшие сопровождать нас в течение 10 дней, за которые мы должны пройти путь больший, чем прошлой весной… Мне было очень непросто добыть собак, и я смог добиться этого только благодаря преданности норвежского участника экспедиции [Аструпа], который ранее сказал местным жителям, что вернется сюда через год или два, и если они подержат для него этих собак, то за каждые две собаки они получат по ружью. Я сам должен по ружью членам судовой команды Ингерападу и Акпалисуалио [43] … С другими я просто договорился… Из трех бивней нарвалов… – один для Эмиля [44] , чью доброту я никогда не забуду, один для Бриджмена [45] , который более чем заботлив, и… еще один – для тебя.
Миссис Пири. Подпись из книги Р. Пири
Бумаги и записи в большом сундуке и в двух… небольших ящиках. Ящики с амуницией спрятаны под полом в нашей комнате, а поверх них я уложил оставшуюся провизию. Из-за того, что эскимосы здесь постоянно, у меня не было возможности положить все это в каком-либо ином месте. После тщательного обдумывания я пришел к выводу, что лучше всего от воровства и пожара вещи можно сохранить именно здесь. Два ружья также под полом. Три за книгами, а твое ружье – в одном из шкафов. Одно ружье и один карабин взял у меня взаймы Нукта [46] , который останется здесь до прихода корабля. Я пообещал ему дом Стоукса. Три других человека, которые нас сопровождают, проведут лето в Канрахе, и я пообещал им ту часть дома к востоку от перегородки, которая раньше была между прежними столовой, кухней и мужским туалетом. Если я не вернусь, то остальная часть дома должна быть перевезена на корабле. Если ее выставить, это обеспечит тебе финансовую независимость. Все ключи я положил за книгами на верхней полке.
До свидания, моя дорогая! Берт
1 апреля 1895 года Пири, Ли, Хенсон и пять инуитов начали путешествие. Сани были сильно перегружены.
Снова устали. Подпись из книги Р. Пири
Через 128 миль от того места, где Пири в прошлом году остановил движение, инуиты повернули назад. Лейтенант зафиксировал свой новый рекорд:
На протяжении шести ночевок и шести длительных и скоростных переходов они [инуиты] беспрекословно следовали за мной в самое сердце сермиксоака, где никто из их племени никогда не бывал и не отваживался даже подойти.Никогда раньше, даже во время самого долгого преследования белого медведя по замерзшей поверхности… они не упускали из поля зрения скал и гор своего дикого побережья (выделено мной. – Д. Ш.).
Ли заболел и три дня лежал в санях. Снова свирепствовала буря, и снова собаки умирали. Сани Ли пришли в полную негодность, а сам он, ко всему прочему, отморозил палец и, чтобы унять боль, принимал морфий. Продукты, взятые на дорогу «туда», к 5 мая закончились. На следующий день Пири увидел землю. Ли остался в палатке, а Пири и Хенсон долго искали овцебыков – от результатов охоты теперь в самом буквальном смысле слова зависела жизнь трех людей. К счастью, овцебыки нашлись. Почти отчаявшиеся путешественники и полуживые собаки, наевшись свежего мяса, восстановили силы.
Примерно в 75 милях к северу от скалы Флота лейтенант увидел новую вершину, которую назвал в честь своего благодетеля горой Вистар. Единственное открытие. Горемычному отряду с девятью
