и с хорошими шансами на успех. А после пустыни в Монголии на Алеутах Акико вдруг слегка растерялась. Вот ещё незадача…»
— Ты задыхаешься, Акико, — обеспокоился Борис, — мы ещё не акклиматизировались, не свыклись с нехваткой кислорода среди океана, может, тебе не стоит так много говорить? Хочешь, я сам расскажу о твоих впечатлениях этой недели, как они были восприняты мной? Поправь, если ошибусь, хорошо? Ты ведь этого хочешь, проверить меня…
Я подумала и согласилась.
Первым памятным событием текущей недели Борис определил наши прыжки с парашютом позавчера, в среду утром. Но для меня большое значение имела уже укладка парашюта накануне вечером. Слишком непривычным делом она показалась мне, и я старательно следила за тем, как это проделывал Бен Мордехай. Пыталась понять порядок открытия парашюта и запомнить требующуюся последовательность всех осознанных действий при прыжке, чтобы случайно не открыть парашют до прыжка, на земле или уже в кабине. Разбирая и ровняя стропы, складывая неожиданно большой купол — я впервые тоже прикоснулась к нему своими руками, — Эзра безобидно подшучивал надо мной. Но я, в своей сосредоточенности на очерёдности действий в процессе укладки, не смогла запомнить ни одной из его нехитрых шуток, отпускаемых, вероятно, всякий раз, по адресу путающихся новобранцев. Очевидно, я всё же не очень преуспела, хотя и сдала зачёт по парашютной подготовке, потому что наутро из прилетевшего к нам для коллективных прыжков вертолёта Бен Мордехай вывалился вместе со мной, взяв меня в охапку своими огромными ручищами. Я и пискнуть не успела, так разъевшийся котище хватает лапами крохотную полевую мышку. Эзра открыл мне парашют, отпустился и камнем улетел вниз. Обогнав меня в своём падении, он встретил, почти поймал меня на руки на земле и не дал мне упасть.
Кажется, я проделала в воздухе всё, как положено, но мне огорчительно не хватило времени понять себя в падении и затем насладиться плавным, на высоте еле замечаемым спуском под куполом, который в небе, уже над моей головой, показался до обидного маленьким. Почему не хватило времени? Потому что во мне всё ликовало от ощущения полной свободы, хотелось не кричать в небе от страха, а петь, и чтобы этот полёт по небу длился бесконечно. Перед самым приземлением, разворачивая себя за стропы по ветру, чтобы видеть, куда на земле меня с такой неожиданно большой скоростью снижает и несёт, я случайно глянула далеко перед собой и мгновенно вспомнила шлягер, слышанный когда-то в рассказе Бориса: «…в свежем просторе над юной землей Синею птицей ты вместе со мной…»
Осмыслить ничего не успела, потому что глянула себе под ноги, как это и положено, и увидела подбегающего Бен Мордехая. Через три-четыре секунды меня поймал Эзра и помог погасить купол и во всех дальнейших действиях. Бориса я увидела, только когда он ко мне подошёл после его приземления с парашютом, уже собранным и сложенным в специальную сумку для переноски. Зато потом, с приподнятым, даже праздничным, настроением полюбовалась прыжками и приземлением супругов Кокорин и всех, кто в это утро вместе с нами прыгал. А Мордехай торжественно вручил мне значок парашютиста, и все захлопали.
— Ты рассказывала, что понимала, что хочется и надо бы запомнить все мгновения, все впечатления от первого в жизни прыжка, но их оказалось у тебя слишком мало. Однако они у тебя есть. Ты потом вспомнишь и не однажды поймаешь себя на том, что снова и снова переживаешь все перипетии этого прыжка, он станет даже сниться тебе, — неторопливо продолжал говорить Борис, ломая сучья и подкладывая обломки в костёр. Потом устроился на бревне напротив меня, за костром, и протянул руки к согревающим языкам пламени.
В следующее за прыжками утро, в четверг, одиннадцатого октября, то есть вчера, первым улетел по срочному вызову Бен Мордехай, и в командование базой вступил Андрей Кокорин. Нас как раз пригласила к себе свободная после суточного дежурства Зимина. Она хотела показать нам, наконец-то, свои монгольские ковры и без спешки, с удовлетворением от своих слов, как она обычно и разговаривает, подробно и певуче рассказать о них. Самолёт Мордехая не успел ещё долететь до места назначения, как и Андрею приказали срочно вылететь следом за Бен Мордехаем. Он передал командирские функции следующей за ним по званию Зиминой. Через секунды Эзра по связи подтвердил своё согласие с решением Кокорина и напомнил ей о требовании строжайше блюсти нас.
Тогда, вместе с нами, Ираида Евгеньевна приехала в штаб. Андрей Кокорин оставил в её распоряжении кабинет начальника базы и улетел. Беспредметно разговаривать о чудесных монгольских коврах на службе не имело смысла, мы мирно беседовали с Зиминой о каких-то обыденных мелочах текущей жизни авиабазы.
Ты спросила у неё, почему в воинском контингенте авиабазы ООН, судя по тем, кого мы могли увидеть в пищеблоке, не чувствуется многонациональности?
— Как раз по этой самой причине, — усмехнулась Ираида Евгеньевна. — Питание всем нужно по своей вере. Буддисты, вегетарианцы откажутся от мяса, мусульмане откажутся от свинины, потребуют халяльную пищу, пять раз в день станут творить намаз и послушаются своего муллу, а не командира. Евреям нужна кошерная еда. Пусть все они готовят у себя дома и едят, что им положено, но здесь надо безупречно служить на благо всем нациям, а не выпячивать свои особенности и с ними повсюду носиться. Не только медиков и поваров, а сколько тогда священнослужителей включить в состав базы, как уживутся евреи и арабы, если у одного солдата в вещмешке Коран, у другого Тора, и ещё много кто поцапается много с кем? Нам не свести тут в одно боевое подразделение тех, кого там развела политика. Не отменить международных ограничителей, финансовых и прочих специально придуманных барьеров, в которые людей приучили свято верить и их блюсти.
— Понятно, — согласилась Акико. — Только буддизм основывается не на вере, а на личном опыте. С остальным согласна.
Но уже вскоре базовский дежурный диспетчер доложил по видеосвязи о появлении на экране радара самолёта, следующего к нашей базе вне расписания, и произнёс кодовые слова «Гамбургер-экспорт». Дикое, согласись, сочетание, бессмыслица.
— Нет, — я торопливо, начиная волноваться, возразила Борису, — если точно, то он сказал Зиминой так: «У нас, похоже, ситуация «Гамбургер-экспорт».
— Да, — согласился Борис и продолжал, а я вновь пережила всё, что вчера произошло.
Ираида Евгеньевна встала, сняла с полки встроенного шкафа и надела кепи. Приложив вертикально ладонь, привычно проверила правильность положения кокарды. Взяла со стола компактное переговорное устройство:
— Я «Кабул-11», «Кабул-11», командую базой, командую базой! Код «Саламина»! Код «Саламина»! Внимание, всем постам
