с дочерью, и оба они радуются настолько искренне, что Егор невольно радуется сам.
Как-то, пока Уля колдовала над ужином на кухне, её отец, испытующе глядя в глаза, заявил в гостиной, что скоро видеться они будут и того чаще, «потому что их будущий загородный дом сам себя не построит» и ему понадобится помощь.
Да не вопрос. Егору разве что показалось, что Владимир Сергеевич буквально в последнюю секунду передумал озвучивать статус человека, чья помощь ему понадобится. Там уже губы успели растянуться в явном намерении произнести слово на букву «з».
Да не вопрос. И без наводок со стороны уже решено.
Несколько раз Владимир Сергеевич пытался подсунуть им денег, полагая, видимо, что с финансами у них сейчас может быть туговато, но они принципиально отказываются. Всего им хватает. Было бы желание заработать, а пути всегда найдутся. Траты на ЖКХ и аренду квартиры с лихвой покрываются доходом от сдачи собственной. Эти месяцы они живут на средства, которые он успел заработать на фотосетах, пока Ульяна была на Камчатке. На Улину зарплату. Анька без предупредительного выстрела перевела на счёт деньги, с которыми добровольно пожелали расстаться фанаты группы, пока он валялся в больнице. «Тут люди собрали, хотят вам помочь. Не отказывайся, пригодятся». Что с этим теперь делать, Егор не знает — тратить чужое он не приучен, совесть не позволяет. Но всё же… Всё же подстраховка есть. Неплохо продается коллекция снятых в разное время пейзажных фотографий и интерьеров, а ещё не без Улиной помощи пришла тут намедни в голову мысль о преподавании. Гитары. Ну, эта идея до сих пор в разработке, всё-таки хотелось бы как можно скорее вернуться к фотосъемке, и тогда вообще можно будет забыть о необходимости хоть краем глаза, но следить за тратами. Однако Ульяна уверена, что попробовать стоит. Говорит: «Если тебе удалось научить меня, ты научишь кого угодно».
Дурашка. Когда он это услышал, то сначала долго смеялся. А потом признался, что уж кого-кого, а её учить легко и приятно. По Улиному лицу не сказать было, что ему поверили, однако же факты ими остаются: за месяцы добровольного заточения Ульяна освоила исполнение довольно-таки непростых композиций. И аккордов ей стало мало — ей теперь нотную грамоту подавай, всякие фишки показывай и переборы. В общем, после того, как отсмеялся, пришлось напомнить Уле, с чего они начинали и куда пришли. А чтобы поменьше сомневалась в своих способностях и не думала, что он тут шутки от скуки шутит, заказать ей, пока не видит, личную электроакустику в корпусе «Гранд Аудиториум»{?}[Тип акустической гитары, обладает хорошо выраженными средними частотами. Универсальный инструмент со сбалансированным и читабельным звучанием, подойдёт как для аккомпанемента, так и для игры соло партий] бренда Cort цвета coral blue burst, или, если словами попроще, цвета морской синевы. Почти под её глаза, в общем. Доставить успели как раз к её дню рождения. Вот визгу-то было, когда они наконец познакомились. В какой-то момент Егор даже немного заволновался за полюбившийся диван, на котором Уля чуть ли не до потолка прыгала. Имя тут же ей дала! «Альма». Иногда добавляет к «Альме» «Ми» и выходит «Ми Альма». На вопрос, что сие означает, смотрит хитро и говорит: «Это страшная, покрытая мраком тайна». Он начинает что-то подозревать и подумывает как-нибудь на досуге залезть в испанско-русский словарь. Пока, правда, всё руки не доходят.
К слову, вместе эта девушка и эта гитара смотрятся превосходно. С другой стороны, на Улиных изумительных коленках засверкает не то что Cort в цвете «кораллово-голубой взрыв», а разбитое деревянное корыто.
Точное попадание.
Расчёт оказался верным, и не только потому, что на его гитару Ульяна лишний раз покушаться стеснялась, а со своей теперь разве что не спит в обнимку. В обнимку, к счастью, Уля по-прежнему спит с ним. Но и потому, что как только в её жизни появился личный инструмент, она наконец отвлеклась от работы, перестав пахать как папа Карло. По мнению Егора, Ульяна именно что пахала, и ему это не нравилось. Ну, потому что он привык самостоятельно распоряжаться своим временем, как привык и самостоятельно регулировать уровень напряжения. И для него плотный девятичасовой график выглядит форменным издевательством над собой и жизнью, которая не встанет по такому случаю на паузу, а просто пролетит мимо. В очень загруженные периоды — к счастью, они миновали — убедить Улю сделать внеплановый перерыв можно было, лишь намеренно грохнув табуретку где-нибудь в районе кухни или учинив ещё какое-нибудь представление для одного зрителя. Тогда она вылетала на звук с круглыми, полными ужаса глазами, уверенная, что он не устоял на костылях и распластался по кафелю звездой.
Довольно быстро, конечно, Егор понял, что к таким методам добиваться своего лучше не прибегать, и сменил тактику. Оказывается, хорошо работают тихие объятия со спины. Можно, например, кофе сварить или салат настрогать и поставить её перед фактом. Но просто… Без просто! Да, у них сложное время, она много работает, однако же всех денег в любом случае не заработать. Это первое. Все деньги им и не нужны, на всё бы хватало, даже если бы она уделяла работе в два — три, даже в четыре раза меньше времени — с учётом дохода от сдачи квартиры, продажи фотографий и «парашюта» на его карте. Но нет, Уля словно задалась какой-то высшей, одной ей известной целью. Возможно, эта зараза передалась ей от матери. Он уже не знал, что предпринять, чтобы она хотя бы на треть — а лучше в половину — сбавила обороты, пока он берёт разгон в привычную жизнь, как в голову стукнула идея насчет гитары, и первые результаты не заставили себя ждать.
Вот тогда вектор движения и наметился. Через неделю после появления в доме «Альмы» курьер доставил увесистую коробку, под завязку набитую книгами и всякой мелочёвкой для рисования. Это надо было видеть огни восторга и азарта, вспыхнувшие в округлившихся глазах в момент, когда он, напустив на себя самый невинный, невозмутимый вид, всё это пахнущее новой печатью великолепие распаковал. Аж тонкие пальчики в предвкушении задрожали. Тут же оказалось, что работа может подождать. В секунду обо всём забыла, причём сразу часа на три — сцапала самое интересное чтиво и рухнула в кресло, диван милостиво оставив свободным. И прекрасно, ему того и надо было.
Предположение о том, что Уля не угомонится, пока не перечитает всё, что покажется ей стоящим внимания, подтверждается каждый день. Да, рано или поздно неизбежное случится —
