прервал общение. А теперь площадку вновь обновляют.
Здесь же отец перебирал старый велосипед, который достал неизвестно откуда. А они с мамой стояли рядом и наблюдали. А баб Нюра тогда ещё любила лавку у собственного подъезда, но потом перебралась поближе. На пустыре за домом огрёб от дружков Коляна. В тот вечер с ног на голову перевернулся пресный, предсказуемый, всегдашний мир. А перевернувшись, так и остался стоять в заданном положении.
Пусть стоит!
С этим двором столько связано, и сердце щемит. Здесь прошли самые счастливые и самые страшные мгновения жизни. Но душа поёт и летает, уверенная, что лучшие времена впереди. Отсчёт пошел в момент, когда сквозь пустую осеннюю тьму пробился Смысл и распахнулись глаза. Новое рождение, новый вектор, новая жизнь.
Никуда не отпустит Её. Никогда. Ни за что. Нет.
Знает.
— Егор?.. — позвала Уля. Она так и не отмерла, а голос звучал тихо и задумчиво. Даже, казалось, малость дрожал.
— М-м-м?
— Может, нам поехать куда-нибудь? — протянула она неуверенно. — На твой день рождения? Что скажешь?
— Куда, например? — млея от разлитого во всём теле тепла, пробормотал он. Идея симпатичная. Если вместе, то хоть на край света. Тем более, ещё в сентябре говорил себе: никаких больше Камчаток и иже с ними в одно лицо.
— Вообще без разницы, — повела головой Уля, устраивая её на плече поудобнее. — Развеемся. Только, чур, туда, где поспокойнее, а то знаю я тебя, — хмыкнула она. Ну вот, пожалуйста: предложение только успело поступить, а кое-кто уже условия выкатил. Это называется «без разницы». Ну да. — Не в поход по хребтам Кавказа. И не на сплав по плато Путорана. Такое, наверное, всё-таки рановато…
Ноздри глубже втянули нагретый весенний воздух, а руки крепче сжали в объятьях. Просто она беспокоится, вот и всё. Ей, наверное, ещё долго будет мерещиться, что он может рассыпаться от одного неосторожного движения.
— Я не отмечаю дни рождения, Уль. Поехали, но не приурочивая.
Ульяна слегка отстранилась и в искреннем недоумении уставилась на него. В круглых от удивления глазах читалось: «Теперь отмечаешь».
— Этот обязательно нужно отпраздновать! — с горячей убеждённостью заявила она. — Давай сбежим?
«Давай…»
Интересно только, что же в Улином понимании всё-таки «поспокойнее». Остаётся надеяться, что подразумевается не недельная поджарка пятых точек на турецком или египетском пляже. Вообще, на любительницу потюленить Уля не похожа. Это же электровеник. Идеальная спутница жизни. Сокровище.
— Угу…
Он согласен.
Ещё постояли. Кажется, уезжать отсюда не хотелось не только ему, но и ей. Корж, удивительное создание, о себе не напоминал: ни тебе истошных негодующих воплей, ни попыток выломать решётчатую дверцу клетки. Как развернулся к ним задницей ещё в общем коридоре, так и всё. Похоже на одиночный пикет, не хватает только плаката с протестным лозунгом.
«Гюльчатай, открой личико-то…»
Хрен тебе, Чернов. Ты ещё пожалеешь, если до сих пор не понял.
— Классно было бы сейчас заглянуть к Юльке с Андреем. Но они как раз в отъезде, — вздохнула Ульяна расстроенно. — Кстати, на вторые майские звали нас за город, помнишь? Так что скоро повидаемся.
— Давно не виделись, в самом деле… — проворчал Егор, зная, впрочем, что шутливые интонации она уловит.
Вот буквально неделю назад последний раз. Дрон с Новицкой у них частые гости. Но тяга Ули к общению понятна: тоскует по временам, когда они с подружкой бегали друг к другу чуть ли ни в домашних тапочках.
Нужно бы вызывать такси и ехать домой, однако покидать двор жаль. Хотелось остаться. Взгляд вновь упал на клетку, в прутьях которой виднелся пушистый рыжий хвост, и мысль повернула в сторону кота баб Нюры и её пустующей квартиры. Можно было бы сходить за Тимом в 58-ю. На пороге постоять. На кухне бабушкиной посидеть. Но, наверное, такое лучше проворачивать в одиночку, а то Уля еще распереживается. Может, там вообще уже замки успели сменить за эти полгода. Что же до кота… Наверное, стоит дать Коржу возможность пообжиться и почувствовать себя хозяином в доме, а затем уже знакомить с новым приятелем. А то ведь такого форменного предательства Корж ему точно не простит ни в жизнь.
Значит, в другой раз.
Проследил взглядом за чешущим по своим делам Смирновым. Тот их, конечно, засёк. Заметил, кто именно находится в его руках. На давно не бритом лице мелькнула кривая ухмылка, а во встречном взгляде просветилось нечто вроде: «Очевидное — невероятное». Все кругом такие умники, блин. Всем всё понятно! Всем! Судя по физиономии Смирнова, лично ему всё понятно ещё со времён детского сада. Повинуясь шёпоту пробудившейся интуиции, Егор прищурился и прижал было Улю покрепче, но она там тихонько всхлипнула, так что пришлось срочно менять угол обзора.
Ну точно…
— Что? — чуть отстраняясь, прошептал он. Пальцы, расцепив замок на талии, потянулись осторожно убрать наметившиеся дорожки слёз с щёк.
— Столько связано с этим местом, — шмыгнув носом, смущённо пробормотала Ульяна. — Жаль, что мы не можем здесь остаться. А с другой стороны… — на лице её внезапно проступило лукавство, — отсюда я забрала лучшее, что случилось в моей жизни.
«Интересно… И что же?..»
— Коржа? — хмыкнул Егор.
Вспыхнувшие под густыми ресницами заманчивые огоньки гипнотизировали. Обещали ему что-то. Что-то особенное, уготовленное специально для него. Что-то, что он найдёт только в этих руках.
Уля легонько стукнула кулачком в плечо и картинно насупилась. Да-да, когда она куксится вот так, это всегда означает лишь одно: «Расслабься, Чернов, и получай удовольствие. Представление продлится не дольше трех-пяти секунд».
— Тебя! — укоряюще склонив голову к плечу, фыркнула она.
«Ишь ты…»
Вот как тут молчать? Кончились силы в себе носить, и душа умоляет пустить её в пятно света с чистосердечным признанием. Жизнь с этой девушкой связать собрался, а сам…
Или «рановато»?
Не рановато.
И тогда, разрешая себе продолжать тонуть в бездонной синеве, вновь загребая в охапку и целуя в лоб, Егор дает затаённому подобраться к горлу и всё-таки слететь с разомкнувшихся губ.
— Я тебя люблю.
А там, в небесной глубине обращенных на него лучистых глаз, фейерверком ярких огней проступает:
«Я знаю».
Знает.
