Ему все в голову не шло, что делать с такой красотой, – так бы весь век да утопал в ее бездонных и застенчивых глазах. Плевать, что царь Марию любил. На все плевать, она же его, Сашку, полюбит. Румянцев это в ее глазах прочел, печальных и таких трогательных.
* * *
Наутро супружеская чета спустилась к завтраку смущенная и счастливая. Мария словно светилась мягким тихим светом, а Александр смотрел на нее влюбленными глазами и мысленно благодарил государя за такой щедрый подарок. Сам же Петр явно был не в духе: он все время нервно покручивал усы, постоянно одергивал смеющуюся Екатерину и прикрикивал на суетящихся слуг. Раньше ему казалось, что, выдав гордую Марию за простого денщика, он одним махом отомстит ей за непокорность. И, видя, что девушка нисколько не страдает рядом с Румянцевым, а напротив, выглядит намного лучше прежнего, царь просто сходил с ума.
Екатерина, стараясь не замечать состояния мужа, весело разговаривала с Меншиковым, который все никак не мог вернуться в свое имение, к молодой невесте. Он ощущал, что влияние Петра на императрицу тает буквально с каждым днем, и продолжал окучивать Екатерину, делая ей множество комплиментов. Та охотно принимала их, но дальше флирта зайти не осмеливалась – Петр все еще был опасен.
– Ну что, голуби мои, – с наигранным весельем молвил царь, – как прошла первая брачная ночь? Говори, Сашка, угодил ли я тебе с невестой?
Румянцев вспыхнул скулами и белоснежно улыбнулся. Мария же сидела с прямой как палка спиной, запоздало натянув на лицо бесстрастную маску.
– Угодили, царь-батюшка, ой угодили, – восхищенно произнес Александр и взял жену за руку. – Я о такой красоте даже мечтать не мог, осчастливили вы меня, слугу недостойного.
– Ах, майн херц, не скромничай, ты действительно достоин лучшего, – съехидничал Петр и посмотрел на Марию, упорно отводящую от него взгляд.
– А ты что скажешь, Машенька? – обратился он к напряженно молчащей девушке и хитро сощурил глаза. – Подходит тебе наш Александр, не злишься ли ты на своего царя за выбор такой?
– О лучшем ваша недостойная слуга и мечтать не осмеливалась, – кротко ответила Мария, сминая под столом салфетку в побелевших пальцах. – Я полностью довольна вашим выбором…
Петр хищно усмехнулся. Его не проведешь. До этого разговора девушка выглядела как кошка, которая наелась сметаны, а сейчас больше напоминала ворону, укравшую кусок сыра и боящуюся наказания.
– Видишь, Катя, молодые счастливы, – Петр повернулся к Екатерине. – А помнишь нашу брачную ночь? Ты была так же свежа и прекрасна.
Императрицу больно укололи слова Петра, который намеренно намекнул при присутствующих на ее уже не девичий возраст. Несомненно, чтобы унизить ее перед Меншиковым, – и если это Екатерина еще могла стерпеть, то унижение ее в присутствии бывшей фаворитки не лезло уже ни в какие рамки…
– Да Петр, ты был тогда так горяч и страстен, – с притворным сожалением вздохнула императрица. – А сейчас мы с тобой разве что чаи можем распивать да беседы задушевные вести.
Петр побледнел и стиснул зубы. Да как она только посмела упомянуть о его мужских проблемах? Царь швырнул на стол салфетку и резко велел Екатерине:
– Придешь ко мне сегодня вечером.
И вышел из гостиной, громко стуча сапогами. Щеки женщины заалели. Петр только что при всех приказал ей явиться к нему в покои, указав на ее место при нем, как шлюхе какой-то придворной…
– Ну что же, – весело воскликнул Меншиков, желая разрядить накалившуюся обстановку, – предлагаю тост за матушку нашу Екатерину! Сидящие за столом облегченно выдохнули и подняли бокалы.
* * *
Спустя неделю царь призвал денщика. Тот незамедлительно явился: румяный, глаза сверкают, высокий, стройный. Петр окинул взглядом вошедшего Румянцева и невольно скрипнул зубами – иссушенный летами и постоянным пьянством, царь явно не мог соревноваться с молодым и здоровым Александром.
– Ну, как тебе жена твоя? – как бы невзначай поинтересовался царь у парня. – Покорна ли, ласкова ли с тобой?
Денщик заметно смутился. Он-то уже было понадеялся, что государь забыл про свою бывшую фаворитку, – ан нет, разве ж ее забудешь, красавицу такую?! Александр отвел взгляд в сторону и тихо произнес:
– Покорна, государь, как орлица белая покорна… Даже не знаю, как вас благодарить за супругу.
Денщик краем глаза отметил тень, набежавшую на лицо Петра, однако не придал ей особого значения.
Будет у царя еще тысяча любовниц – ни одной такой, как Машенька, среди них не отыщется. А сокровище его отныне только ему принадлежать будет, не тронет Петр женщины замужней, не посмеет нарушить их счастья семейного.
Александр не знал, что замыслил царь недоброе. Вдоволь налюбовавшись на счастливую и умиротворенную Марию, Петр понял, что совершил ошибку, послушав Екатерину и выдав девчонку замуж за денщика. Да, именно хитрая императрица подтолкнула его к этой мысли, именно она лишила его удовольствия на старости лет, ревнивая карга!
«Ну, ничего, – подумал царь. – Ничего-о-о. Вы все еще у меня пожалеете о том, что на свет белый родились…»
Петр загадочно улыбнулся и посмотрел на Румянцева.
– Есть у меня для тебя задание, друг мой Сашка, – доверительно произнес он и развернул перед денщиком бумагу – царский указ, по которому денщик Александр Румянцев получал титул адъютанта и отправлялся за границу для выполнения важной дипломатической миссии.
Прочитав документ, Румянцев еле сдержался от радостного возгласа. Мария действительно принесла ему счастье – наконец-то царь оценил его службу по достоинству и доверил верному помощнику по-настоящему важное дело.
– Рад служить вам, государь! – по-военному отчеканил Александр и отдал Петру честь. Теперь его супруга получит отличное положение в обществе, а их будущие дети будут обеспечены до конца своей жизни. Петр по-отечески потрепал денщика по голове.
– Ни на кого так не уповаю, как на тебя, Сашка, – здесь царь не покривил душой. Александру Румянцеву можно было доверять поручения такого рода уже давно – однако Петр старался держать преданного слугу при себе… и держал. До тех пор, пока Мария не засияла как золотая монета рядом с ним, наглядно показав стареющему царю, насколько он отличается от полного сил и молодости Румянцева. Александр еще раз отдал честь и вышел из кабинета, будто на крыльях белых вылетел. Вот Машенька обрадуется его повышению, вот накупит он ей платьев шелковых да украшений бриллиантовых, станет его любимая самой роскошной дамой дворца, и даже императрица с ней не сравнится!
Однако Александру не суждено было сообщить эту прекрасную новость молодой жене – в коридоре его остановил камергер государя и велел немедля отправляться в путь.
– Кони уже оседланы, ваши вещи собраны, – доложил камергер и почтительно склонился перед адъютантом царя. Румянцев нерешительно остановился: ему не терпелось еще раз увидеть напоследок красавицу Марию, прижаться к ее губам в долгом прощальном поцелуе, увидеть радость в ее больших бархатистых глазах, когда он сообщит ей о милости и великодушии императора…
