Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
В 1944 году полк был в прорыве: мы у немцев в тылу, они у нас. Подъехали перед рассветом к селу. Дальше пошли пешком разведать обстановку. Метров десять я не дошёл до дома — оттуда выбегают шесть немцев! Падаю на землю, а автомат ППШ не стреляет! Пыль внутрь набилась и боёк капсюль не пробивает. Оглядываюсь назад: комбат, капитан, который в ста метрах сзади шёл и должен был меня поддерживать, стремительно назад драпанул!
По-немецки я кое-как мог объясниться. Поднимаюсь и говорю: «Нихт шиссен, не стрелять!». Сказал, что тем, кто бросит оружие, я гарантирую жизнь. Знали бы они, что я им гарантирую жизнь потому, что мне некуда деваться! Немцы — все шестеро совсем молодые парни — оружие организованно и побросали! Даю команду: направо за дом! Взял автомат немецкий и про себя думаю: «Значит, я ещё повоюю…». Тут подъезжает комбат на самоходке, за моим бездыханным телом вернулся. Он же был уверен, что немцы меня убьют. Говорит: «Расстрелять их!». Я: «Давай расстреляем! Только сначала тебя, потом — их». Он: «Ну давай тогда хоть часы с них снимем!». Я: «Не трогать!». Расспросил их. Оказалось что они, молодые ребята, просто проспали, когда их часть ночью уходила. Написал им записку, что они добровольно сдались в плен, чтобы не расстрелял их какой-нибудь дурак вроде нашего комбата, и отправил в тыл. А мы поехали догонять немцев…
Как-то поступило сообщение, что из «мешка» прорвалась немецкая группировка эсэсовцев, а с ними идут власовцы. Мне поставили задачу их уничтожить. Главный вопрос был: где они могут пойти? Говорят: «Место для засады выбирай сам. Только загрузи как можно больше снарядов и возьми отделение пехоты на броню, шесть человек». Я загрузил сто двадцать снарядов, почти все осколочно-фугасные.
Начал изучать карту и выбрал место для засады. Передо мной — низина и болото с кочками. По карте видно, что гужевая дорога, которая была здесь когда-то, переходила в низине через речку. И тут же на карте было написано: БР (брод).
Дело было к вечеру. Солнце уже садилось. Слева, справа — кустарник. Мы его расчистили, оборудовали огневую позицию. Вижу: немцы подошли к реке, перешли её, отжали одежду, и тремя колоннами, в каждой человек по семьдесят, двинулись в мою сторону по дороге. Я встал так, что солнце оставалось позади меня. В этом случае они меня не видят. Расстояние до них было метров семьсот. Шли немцы без разведки. Скорее всего не предполагали, что здесь в болоте среди кочек их могут уже ждать.
Пехотинцев расставил и говорю: «Нельзя ни одного из них подпустить близко, чтобы он гранату смог добросить». Ведь верх у самоходки — брезентовый. А в бою брезент вообще снимают. Нам бы всем одной гранаты вполне хватило… Я сам за пушкой. Начал стрелять, когда до немцев осталось всего метров двести пятьдесят. Первый выстрел был для немцев полной неожиданностью, но они быстро стали рассредоточиваться. И тут среди криков на немецком языке мы услышали русский мат — это оказались власовцы. Темп стрельбы был такой, что заряжающий только успевал снаряды подавать: забросил снаряд — выстрел, забросил снаряд — выстрел!..
С такого расстояния промахнуться было просто невозможно. А были такие выстрелы, что от одного разрыва пять-семь человек сразу падали. Я не добивал тех, кто остановился на месте, и раненых, которые ползли назад. Но почти все немцы упорно лезли вперёд! Были они настолько близко, что их лица можно было различить! И так рвались они вперёд до самого последнего момента. Если бы хоть один подошёл к нам на бросок гранаты, то нам всем бы в один момент настал конец. Но ни один не дошёл… Молодцы пехотинцы: тех, кто близко подходил, они мгновенно уничтожали.
Пули по броне стучат, как горох по пустому ведру. Ствол раскалился, внутри самоходки не продохнуть от гари. И как только я расстрелял все снаряды (бой длился не больше пятнадцати минут), пехотинцы прыгнули на броню, и мы ушли.
Пехотинцев наградили всех. А нам — ничего… Потом мне мой механик-водитель Вася Гривцов написал, что наградной на меня за этот бой приватизировал, как сейчас говорят, замполит. А когда я с фронта уехал на учёбу, Вася пришёл к командиру и сказал: «Больше ни с кем я воевать не буду!». И командир взял его к себе адъютантом.
Однажды мне дают задание разведать путь под железнодорожным мостом к шоссейной дороге. Здесь против нас воевала танковая дивизия СС. Название не знаю, её откуда-то с Запада перевели. У них были только «тигры» и «пантеры». Немцы, особенно эсэсовцы, воевать умели…
Я немного до реки не дошёл и провалился в трясину, завалился на правый борт. Огляделся: метрах в ста пятидесяти от меня мост железнодорожный. Мы выкинули из машины брёвна, тросы — всё, что нужно, чтобы машину вытаскивать. И тут видим: артиллеристы, которые стояли у моста со своей «сорокапяткой» (45-мм противотанковая пушка. — Ред.), бегут и кричат: «Тигры», «тигры!..». Я внутри самоходки ещё был, бегущих артиллеристов вижу через револьверную заглушку (она нужна, чтобы изнутри можно было стрелять и оборонительную гранату Ф-1 выбросить наружу. У нас в боекомплекте было двадцать таких гранат).
Тут «тигр» выходит. Расстояние до него метров сто пятьдесят. Остановился, снарядом «сорокопятку» разбил, пострелял в наших, которые в стороне были… Думаю, что сначала он мог самоходку мою и не заметить — мы же были все в грязи! Но тут вдруг «тигр» пушку разворачивает прямо на нас! Я только успел подумать: «Господи! Но не могла же тётя Маня ошибиться!». Жить нам оставалось несколько секунд… «Тигр» пушку на нас навёл, подержал-подержал… И вдруг отводит, не выстрелил. Чудо! В стороне по дороге идут два «шермана», отстали от остальных. До них километра два было. «Тигр» их поджёг и снова возвращается ко мне! Опять наводит пушку, держит… И вдруг даёт задний ход, не отводя пушку. И ушёл за железнодорожный мост!.. Меня все потом поздравляли со вторым днём рождения.
Когда «тигр» ушёл, мы стали самоходку из грязи вытаскивать. Наши через мост так и не пошли, ушли другой дорогой — той, на которой «шерманы» подбили. Когда самоходку вытащили — уже ночь. Думаю: «Чего ехать за своими в обход? Немцы отсюда же ушли». Переправились через реку. Она в этом месте неширокая. Вдруг слышу — рядом гудят моторы. Решил, что наши. Выезжаю на шоссе и упираюсь прямо в «пантеру»… Задний ход — там тоже «пантера». Получилось, что в темноте мы вклинились в немецкую колонну. Вдруг команда: «Вперёд!». Прошли с полкилометра, остановились. Немцы бегут вдоль колонны и по броне стучат: «Командиров — в голову колонны!».
Думаю: «Можно, конечно, бросить самоходку и убежать. Но это же особый отдел… И ещё позор и братьям моим на фронте, и родителям». А плен для меня вообще был равен самоубийству.
Мысли убежать больше не появлялись. Я наметил план. У меня с собой была немецкая карта. Их карты были более точные, чем наши, — ведь немцы уже наступали в этих местах. Смотрю — километра через полтора дорога уходит направо. А прямо дорога просёлочная ведёт в ту сторону, куда наши ушли. Перед перекрёстком я приотстал, и «пантера» передо мной ушла далеко вперёд. И как только она стала поворачивать направо, я её нагоняю и буквально метров с десяти-пятнадцати бью её в зад из пушки! Запылала… Немцы стали стрелять беспорядочно, а мы драпанули. Стоял густой предрассветный туман. В нём мы быстро скрылись.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
