Вильгельм Фридрих, стараясь вывести сестру из меланхолии, сказал, что ей надо принять решение о замужестве. Он считал, что, сделав это, она начнет строить новую жизнь.
– Я не выйду замуж за эрцгерцога, – ответила Каролина. – По-моему, София Шарлотта не хотела этого.
Молодой маркграф считал, что задето его самолюбие: с ним не посоветовались насчет брака Каролины. Все-таки он глава семьи, хотя и младше сестры. Поэтому втайне он с удовольствием воспринял ее решение. Австрийцам следовало посоветоваться с ним. Он был очень молод и совсем недавно унаследовал титул. И к нему так долго относились, как к незначительной персоне, что теперь он считал необходимым постоянно напоминать людям, что его положение изменилось.
– По-моему, ты приняла правильное решение, – сказал он сестре.
– И у тебя нет сомнений?
– Я уверен, что тебе не надо становиться католичкой.
– Ты прав. Я никогда не поменяла бы веру. Я не могу точно определить мои религиозные взгляды. И София Шарлотта тоже не могла. Она всегда говорила, что к религиозным вопросам мы должны подходить непредвзято.
– Если так, то в Испании ты чувствовала бы себя несчастной.
– Сейчас же напишу Лейбницу. Он посоветует, как лучше закончить это дело. Он сделает набросок письма, которое я должна написать. Я знаю, он поддержит меня в моем решении.
И Каролина быстро пошла в свои апартаменты. Брат был прав: когда она приняла решение, настроение у нее чуть-чуть улучшилось.
* * *
Лейбниц жил в Ганновере и принадлежал к свите курфюрстины Софии.
Он прочел ей письмо Каролины, в котором она просила его сделать набросок письма с отказом эрцгерцогу.
Курфюрстина пришла в восторг. «Если бы только этот тупой осел, курфюрст, прислушался к моим словам! – подумала она. – Если бы только он попросил руки Каролины для Георга Августа. Иногда мне кажется, что он отказался это сделать просто потому, что предложение исходило от меня».
Что могла сделать старая женщина? Так бывало и в прежние времена с Эрнестом Августом. Он подчинялся влиянию Клары фон Платен, а не своей жены. Она вспомнила, как муж и его любовница решили женить Георга Людвига на Софии Доротее и ничего не говорили ей о своем плане, пока не понадобилась ее помощь, чтобы осуществить этот план.
И она, внучка короля, и не просто короля, а короля Англии, разрешала так с собой обращаться! Но, по крайней мере, она сохранила свое место в государстве, ее окружал почет. И хотя Эрнест Август не позволял ей влиять на государственные дела, он позволил ей господствовать при ее собственном маленьком дворе. Она оставалась курфюрстиной и могла воспитывать своих детей. Не то, что несчастная София Доротея, чахнувшая в тюрьме. Ждала ли ее, Софию, такая же судьба, если бы она протестовала, как эта глупая женщина? У грубых германских правителей и понятия нет, как обращаться с женщинами. Насколько отличался от них ее кузен, Карл Английский! Насколько отличался от них Людовик XIV, «Король-Солнце», монарх, которым больше всего восхищалась Европа! Эти мужчины были джентльменами, и именно это помогло им стать великими правителями.
Что же касается ее сына, Георга Людвига, то он самый жестокий из всех. И самый глупый. Он может упустить шанс привезти в Ганновер наиболее достойную принцессу.
Лейбниц прочел вслух письмо Каролины.
«Небеса приревновали к нашему счастью и забрали у нас обожаемую и достойную обожания государыню. Несчастье придавило меня тяжким грузом печали и горя, и только надежда, что я вскоре могу последовать за ней, утешает меня. Сочувствую Вам всей душой, ибо потеря ее для Вас невосполнима. Я молю милосердного Бога добавить курфюрстине Софии годы, которые могла бы прожить королева, и прошу Вас передать ей, что я ее искренне люблю».
София слушала и тихо плакала.
«Мы только вдвоем можем утешиться», – думала она.
Но говорить с Георгом Людвигом бессмысленно. Что он знает о горе? А о любви?
Часы били полночь, когда Георг Август с бароном фон Элцом и камердинером проезжал по узким улицам Ганновера мимо домов с остроконечными крышами и мимо кирхи святого Марка, ратуши. Потом, выехав за городские стены, они оказались на дороге, которая вела в Ансбах.
Это было самое волнующее приключение из всех, какие выпадали на долю юноши. И – чудо, что оно случилось по предложению отца!
Каролина! Георг Август уже почти наполовину влюбился в нее. Он надеялся, что она не слишком умна. Он не любил умных женщин. Учеба его никогда не радовала, и он по возможности избегал ее. Георг Август не потерпел бы, чтобы жена знала больше него… Но говорят, она красивая. И если она выберет его, отказав эрцгерцогу Карлу, он будет восхищаться ею до конца своих дней.
Барон с беспокойством поглядывал на него. Он опасался, что бывший воспитанник выдаст себя. Опасался, что проявятся его дерзость и постоянная готовность к отпору при воображаемой обиде. Если он раскроет, что мсье де Буш, имя под которым, как они решили, он будет путешествовать, на самом деле Георг Август, наследный принц Ганновера, то новость о том, что он добивается руки Каролины Ансбахской, очень скоро облетит всю Европу.
– Не смотрите на меня так, фон Элц, – успокоил его Георг Август. – Я сумею сыграть свою роль.
Дни тянулись страшно медленно. Каролина ни за что не могла взяться, не могла так жить дальше и не хотела возвращаться в Люценбург, который теперь король в честь жены переименовал в Шарлоттенбург. Она никогда особенно не любила короля Пруссии. Лучше ей остаться с братом, пока ее печаль потеряет свою остроту, если такое когда-нибудь случится.
Долгие часы она проводила в дворцовом парке, вспоминая прошлое, потому что будущее казалось слишком безотрадным, чтобы заглядывать в него.
Иногда она ездила по городу, по узким улицам, мимо старинных маленьких домов, из окон которых высовывались люди, чтобы увидеть ее и поприветствовать одобрительными возгласами. Теперь горожане любили ее больше, потому что она отказалась выйти замуж за эрцгерцога Карла. Ради своей меры она отвергла возможность заполучить корону. Так они расценивали поступок и считали его достойным восхищения.
– Да здравствует наша принцесса! – кричали они. – Доброго счастья Вашему Высочеству!
Она печально улыбалась им. Они понимали ее печаль и любили ее за это еще больше.
– Ты заболеешь, если и дальше будешь так горевать, – сказал ей наконец брат. – Предлагаю уехать из дворца и немного отдохнуть в Трисдорфе. Там очень красиво в это время года.
Она безучастно согласилась поехать с ним в их летний дом, и они прожили там всего несколько недель, а затем в один прекрасный день маркграф пришел к ней в комнату и сообщил о приезде гостей.
– Из Ганновера приехали два джентльмена. Они привезли письмо от графа фон Платена, премьер-министра Ганновера. Он просит нас оказать гостеприимство этим двум путешественникам.
