— А вот и они, — сказал Кассиан.
И в самом деле, за три квартала от них развернулся и поехал следом громадный, весь в пятнах ржавчины, белый фургон.
— Самый малый ход, — сказала Маргаритка.
— Хур, хур, — отозвался Большой Багаж, отпуская педаль газа.
«Ягуар» сбавил скорость. Белый фургон — тоже. Так они и ползли по юроду, один за другим.
— Что теперь будет? — поинтересовалась Маргаритка.
— Большой задний подшипник полетит, судя по звуку, — Кассиан вынул блокнот. — Что они в нём везут?
— Экскаватор. Бульдозер. Самосвал.
Карандаш Кассиана забегал по странице, производя вычисления.
— Тридцать восемь тонн… скорость света… центр масс… расширение Вселенной… примем «пи» за 3,14… так, хорошо… Где ближайшее дерево?
Они уже выехали за город.
— Вон там, — с некоторым раздражением ответила Маргаритка. Всё-таки Кассиан иногда бывает такой ленивый. Сам, что ли, не может найти дерево?!
— Не то, — сказал Кассиан, тоже с раздражением.
— Приехали, — сказал няня Пит. — Замок Олрайт.
— Хур, хур, — сказал Большой Багаж, на тихом ходу проехав между двумя мраморными колоннами со львами наверху.
Фургон как будто прибавил скорость. Маргаритка подумала, уж не таранить ли собрался?
— Что ты намерен делать? — спросила она.
Лоб у Кассиана как будто слегка вспотел.
— Нет ли тут реки? — сказал он. — Может, декоративный мостик?
— Нет декоративного мостика, — сказал няня Пит. — И реки нет.
— Тогда, значит, деревья, — сказал Кассиан.
Дорога пошла лесом.
— Медленнее, — сказал Кассиан. Направо отходила совсем узкая дорожка. — На эту.
Большой Багаж повернул руль. «Ягуар» свернул на узкую дорожку. Белый фургон с рёвом и грохотом, выплевывая клубы сизого дыма, повернул следом; радиатор его ухмылялся ржавой ухмылкой, заполнившей всё зеркальце заднего вида. Деревья по обеим сторонам дорожки сдвинулись теснее.
— Он догоняет, — с испугом сказала Маргаритка. Потом: — Он остановился.
— Не остановился, — сказал Кассиан. — Застрял.
Маргаритка оглянулась: белый фургон накрепко засел между двумя дубами.
— Хорошо водишь, Багаж, — сказал Кассиан.
— Хур, хур, — отозвался Большой Багаж, весело помахав фургону из окна.
Белый фургон помахал в ответ. Но не весело и не рукой, а злобно и ковшом экскаватора.
— Принялся за деревья, — сказал Кассиан. — Скоро освободится. Газу, Багаж.
Багаж поддал газу. «Ягуар» понёсся по длинной прямой дорожке через холмистый парк с оленями. Впереди замаячили белые башни замка Олрайт. Из бойницы в стене пыхнуло дымом, и что-то просвистело над крышей «ягуара».
— Провалиться мне, — сказал няня Пит. — Кто-то по нам стреляет. Из пушки.
Губы у Маргаритки вытянулись в ниточку.
— Пистолеты гадкие, но аккуратные, — сказала она. — Пулеметы мерзкие, но иногда их можно понять. А пушки и подлые, и неопрятные, и неточные, и вовсе отвратительные. Я категорически против пушек. Останови машину.
Она вылезла, решительно прошагала по подъемному мосту и остановилась под аркой. Из бойницы за ней подозрительно следили голубые детские глаза. Дворецкий в полосатом жилете открыл громадную клепаную дверь. Маргаритку поглотил сумрак.
— Вот пошла храбрая маленькая женщина, — сказал няня Пит.
Подхватив сумку с набором гаечных ключей, Кассиан рысью устремился за сестрой. Что-то подсказывало ему, что ей понадобится помощь. Большой Багаж припарковал «ягуар» за оказавшимся поблизости бункером. Потом они с няней Питом поглубже натянули котелки, схватили мешки для добычи и тоже двинулись к замку.
* * *
В замке Олрайт всё оказалось примерно так, как и представляла себе Маргаритка — надменный дворецкий, оленьи рога на стенах; кочерги, инкрустированные бриллиантами, поблескивали в огромном мраморном камине.
— Мисс Генриетта в детской, — процедил дворецкий. — Барин Артур на западной стене. Её светлость просили напомнить вам, что барин Артур нежный ребёнок и нуждается в постоянном внимании и заботе. То, что он стреляет по людям из пушек, надо воспринимать как вопль о помощи.
— А когда вернется её светлость?
— Её светлость не сказали, — ответствовал дворецкий. — Её светлость и его светлость отбыли в Шотландию охотиться на диких животных. Обычно это занимает месяц или около того. Иногда больше.
— Ага.
— И осмелюсь заметить, — сказал дворецкий, — желаю удачи, птичка, ибо она вам понадобится. Няню Гризли увезли в психиатрическую лечебницу сегодня ровно в четыре пополудни, и сразу же началась стрельба. Уместно ли тут что-нибудь добавлять?
— Люблю энергичных детей, — сказала Маргаритка. — Где у вас детская?
На второй лестничной площадке турецкий ковер кончился и начался линолеум. На третьей под ногами у Маргаритки заскрипели голые доски, а воздух привычно запах пригорелым заварным кремом. За белой дверью кто-то наяривал гаммы. Маргаритка вошла.
Как она и ожидала, это была детская. На стенах портреты нескольких поколений плюшевых мишек и картины с Хорошими Детьми на цветущих лугах: дети в пышных юбочках, бархатных штанишках и чистых белых носочках. Маргаритка и Кассиан остановились.
Тут был ещё стеклянный ящик с чем-то, похожим на заплесневелый мешок опилок. У Маргаритки екнуло сердце: то был торс Королевского Михаила!
За роялем сидела девочка в опрятном платьице, с аккуратно расчёсанными волосами и голубой бархатной ленточкой вокруг головы. Носочки на ней были такие же белые, как на картинах. И лицо примерно такого же цвета.
— Няня! — воскликнула она с бледной улыбкой.
— Ты, должно быть, Генриетта, — сказала Маргаритка. — Уменьшительное Гетти? Или Этта?
— Просто Генриетта, — сказала девочка и чинно поджала губки. — Слава богу, что вы пришли. Я хотела пожаловаться на Артура. Я знаю, что он чувствительный мальчик, но это не значит, что надо расстреливать людей из пушек. Я шокирована, и няня Гризли тоже была шокирована, но она уехала, и я не понимаю, почему. Скоро пора пить чай.
— Няня сделает тебе пригорелого крема, — сказала Маргаритка.
Бледная дурочка захлопала в ладоши.
— Прекрасно, — крикнула она.
Кассиан спросил:
— Но почему ты любишь пригорелый крем?
— Потому что он мне полезен! — Девочка смотрела на Маргаритку, как собака в ожидании косточки.
— Умница, — слегка вздрогнув, сказала Маргаритка. — А теперь давай послушаем, как ты играешь гаммы.
