А хорошо так, «искренне твой».
И снова мы с Дайлис встретились в том самом неромантичном баре. С нашей первой встречи в нем прошел ровно год. Интерьер бара пробудил во мне почти ностальгию: та же искусственная елка, тот же игрушечный северный олень, и тот же автомат с презервативами в мужском туалете. Впрочем, к последнему предмету я теперь относился более здраво. Он уже не вводил меня в бессмысленное возбуждение своими ребристыми и усатыми резинками. Наоборот, я созерцал его в блаженной задумчивости, пока держал руки под сушкой.
Ладно, вернемся к Дайлис.
— Спасибо за письмо, — холодно сказал я.
Встречаться так, как ты предлагаешь, не имеет никакого смысла. Твоя половая жизнь меня совершенно точно не касается.
Я продолжал:
— Я пытался внести конструктивное предложение. Очень обидно, что все мы не можем договориться. Хотя бы ради детей!
— По-моему, мы вполне обеспечиваем все нужды детей, — парировала Дайлис.
Это какие «мы», интересно, — подумал я. Мы — в смысле я и Дайлис, или в смысле она и Золотой Ботаник? Я глотнул вина и оглядел ее через полированный столик. Она опять была другая. Меньше косметики, костюм не деловой. Чуть диковата, даже чуть потрепана, слегка напоминала Рэкуэл Уэлш в «Миллионе лет до нашей эры».
— Джо, тебя что-то рассмешило?
— Нет-нет. Просто вспомнил про Билли, он тут недавно сморозил одну штуку.
— Что он сказал? — тут же напряглась Дайлис.
— Жаль, тебя при этом не было. Знаешь, какой он забавный!
— Мда, — сказала Дайлис, — мы несколько озабочены этими его переодеваниями в девочку.
— Озабочены, вот как? — Меня лично совершенно не тревожила страсть Билли к маскарадам, но тут, похоже, сигнал поступал со Станции Мудиллок.
— А ты нет? — спросила Дайлис. Или не спросила, а обвинила меня?
— Да нет. Через эту стадию развития проходят тысячи мальчиков. Он любит маскарадные костюмы, вот и все.
Я вспомнил его рассказ про Криса: Он говорит, что я большой страшный медведь. Он видел под водой злого волшебника.
— А как тебе сейчас кажется Джед? — спросил я, чтобы сдвинуться с этой точки. Дайлис отпила чуть-чуть минералки без газа и откинула назад свою буйную гриву. «Он Тарзан, а ты Джейн», — подумал я.
— Он чересчур много сидит у себя в комнате, — произнесла она.
— А у нас нет, — соврал я.
— Ему бы надо побольше гулять, играть с мальчишками. Но он уже вступает в возраст отгораживания. Неужели ты не можешь его расшевелить?
Возраст отгораживания? Это еще что за психоштучки? Не уж, пусть лучше не объясняет.
