– Идите по тропинке, никуда не сворачивайте, нигде не останавливайтесь и прямо к гномам попадёте, – заверил Мартынка. – Место там приметное – скала высится, а под скалой вход в подземелье.
Сказал и посмотрел на солнышко, которое уже запустило свои первые лучи в лесную чащу.
– Ступайте с Богом. А я обратно поспешу. Генерал проснётся – меня затребует. А меня не будет, он осерчает, и может Машеньку обидеть.
И вдовий сын, не прощаясь, зашагал прочь.
– Обиделся, – шепнул Лера и сердито толкнул друга локтем. – А всё потому, что ты его невесте глазки строил.
Шурка словно опомнился.
– Мартынка! – закричал он.
– Ну, чего ещё? – обернулся тот.
– Ты это, – смущённо посмотрел Шурка на Леру и на конька.
Лера ободряюще кивнул, Горбунок деликатно прикрыл глаза аршинными ушами.
– Не переживай из-за меня, – сказал уже смелее Шурка. – Машенька твоя – замечательная. А я… я же не из её сказки. Я вообще не сказочный.
Мартынка рассмеялся.
– Так и я не из её сказки.
И уж совсем по-доброму помахал на прощание рукой.
Ох[93]
В сопровождении Конька-Горбунка друзья двинулись по заветной тропинке. Тропинка настолько заросла сочной густой травой, что, казалось, они идут по ковру. Горбунок, наконец, не выдержал.
– Братцы, – остановился он, облизываясь. – Вы идите вперёд, а я травки пощипаю. Страсть, как травки душистой хочется. Пощипаю чуток и вмиг вас догоню.
Оставив конька пастись, мальчишки пошли дальше. Долго ли шли, коротко ли – в лесу ведь расстояния не заметны, а вышли на полянку. Полянка невеликая, покрытая толстым мягким мхом, наполненная сосновым ароматом и запахом грибов. Друзья невольно остановились. И неожиданно почувствовали такую усталость, что хоть ложись да помирай.
Недолго думая, Шурка вышел на середину поляны и растянулся на нежной моховой перине. У Леры и на это сил не осталось – как стоял, так и сел на обгорелый пенёк, что торчал с краю полянки.
– Ох, я и натоптался, – вздохнул он, – аж ноги гудят.
Только сказал, откуда ни возьмись, маленький старичок явился. Сам весь сморщенный, а борода зелёная по колено.
– Чего тебе, человече, надо от меня? Зачем кликал?
У Леры глаза на лоб полезли от удивления.
– Да никого я не кликал!
– Как не кликал? Сел на пенёк, да и говоришь: «Ох!».
– Да я от усталости «Ох!» сказал. А ты кто такой?
– Я лесной царь Ох.
– А-а, – попытался вспомнить Лера сказку про волшебника Оха.
Наморщил лоб, но ничего, кроме того, что надо сесть на пенёк и сказать «Ох!» и что этот Ох живёт в подземном царстве, не вспомнил. «Но если он волшебник, – подумал вдруг Лера, то у него и вещи волшебные должны быть».
– Куда путь держишь? – интересовался тем временем лесной царь.
Лера хотел, как и раньше, рассказать историю с инопланетной погоней. Открыл рот и…
– Иду парня в ученье отдавать, – сказал он зачем-то, удивляясь самому себе, и показал на Шурку. – Может, добрые люди научат этого лодыря уму-разуму. С утра до ночи на печи бока отлеживает.
– Давай я его найму и научу разуму, – хихикнул лесной царь.
– Давай, – согласился Лера.
И не успел изумлённый таким оборотом дела Шурка слова сказать, ударили по рукам. Над поляной пронёсся лёгкий ветерок, и Шурка с Охом испарились, как утренний туман под лучами солнца.
Шурка только глазом моргнул, а уж оказался в подземном царстве лесного волшебника.
– Заходи, – махнул рукой Ох.
В тот же миг оказались они перед зелёной хаткой. Вошли. А в той хатке всё зелёное: и стены, и лавки, и Охова жена, и дети. Даже работники, и те зелёные. Усадил Ох гостя и велит работникам его накормить. Дали ему борща зелёного и воды зелёной. Поел он и попил.
– Ну, – говорит Ох, – пойди на работу: дров наколи да наноси в хату.
Пошёл Шурка во двор, словно зачарованный, не может отказаться. Взял топор и не удержал, выронил из рук. Такая усталость в нём разлилась, что совсем сил не стало. Лёг на траву возле поленницы и уснул.
Приходит Ох, а он спит.
– Ох ты такой-рассякой, лодырь запечный! – затопал от злости лесной царь и кликнул работников.
– Ну-ка, сложите поленницу побольше, – приказал он.
Наносили работники дров, положили сверху спящего Шурку, а сами попрятались в страхе. Только Ох развеселился. Потёр свои ладошки, и из них дым повалил, а после искры посыпались.
Одна искра попала на поленницу и зажгла дрова. Пламя, словно по волшебству, взметнулось вверх, загудело и в какие-то несколько минут от поленницы с Шуркой только пепел остался.
Сгорел Шурка. Весь, как есть, сгорел. А Оху и горя мало. Взял пепел и по ветру развеял…
…В это время Лера очнулся, будто от сна, и схватился за сердце – так оно вдруг защемило. Из глаз его покатились крупные горючие слёзы.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
