— А как мы назовём наше удобрение, я стесняюсь спросить? — говорит Бабака.
— Может быть, «Чудесное удобрение Косточкиных»? — предлагает мама.
— Нет, мы назовём его просто: «Средство Бабакулоса», — говорю я.
— Спасибо, — скромно говорит Бабака.
— Давайте начнём прямо сейчас! — горячится папа. — Сын, тащи формулу! Мы наварим средства Бабакулоса на целый дом!
— Какую формулу? — не понимаю я.
— Как же? По которой ты средство Бабакулоса варил.
— Но у меня нет никакой формулы, — говорю. — Это всё получилось абсолютно случайно. По наитию.
— Гм-гм, — хмурится папа. — Это нехорошо… Ну да ничего! Вы ведь наверняка помните ингредиенты?
— Ингри-что?
— Ну, из чего вы варили средство, помните?
— Э-э-э… Кажется, да…
— Отлично! Давайте начнём с самого начала.
— Мы взяли кастрюлю и пошли в ванную. Там мы открыли шкафчик и достали синьку.
— Сколько? — Папа всё тщательно конспектировал в блокнот. — Сколько вы налили синьки?
— Не помню. Мы всё делали на глазок.
— Ладно, — вздыхает папа. — Дальше что?
— Дальше полтюбика зубной пасты, это я хорошо запомнила, — говорит Бабака. — А потом мы добавили полпачки стирального порошка, три колпачка кондиционера, кусок хозяйственного мыла, полфлакона пены для ванны и горсточку морской соли.
— Молодец, Бабака! — похвалила мама. — Недаром ты в контрразведке работала.
— Что вы! — Бабака довольно виляет хвостом. — Память у меня фотографическая.
— …и горсточку морской соли, — записывает папа. — Что было потом?
— Потом я взял твою пену для бритья, дезодорант, мамин лосьон для сухой кожи, тоник для умывания, ополаскиватель для полости рта и жидкость для снятия лака.
— А потом мы пошли в спальню, добавили духи, крем для рук, средство для удаления кутикулы, скраб для тела, коробку с гримом и два тюбика гигиенической помады со вкусом клубники. Всё это мы довели до кипения на медленном огне.
— Это всё?
— Всё.
— Отлично, рецепт готов. Приступим к делу!
Мы взяли чистую кастрюлю и тщательно смешали всё, что было указано в папином списке. За недостающим я быстренько сбегал в универмаг. Когда средство Бабакулоса было готово, мы решили испытать его на оставшемся ростке помидора.
— Для чистоты эксперимента, — сказал папа и капнул средство в пакетик из-под кефира.
Росток ойкнул и тотчас же принялся расти. Он рос удивительно быстро, гораздо быстрее, чем в прошлый раз, и, когда достиг потолка, вдруг крикнул что-то по-китайски и… выбросился в открытую форточку! Прямо с коробочкой!
— Что-то тут не то, — подытожил папа. — Такое средство пагубно влияет на психику растений. Это явный брак.
— Вспомнил! — закричал я. — Мы же забыли выдавить крем для обуви! Давайте заново!
Мы сварили средство Бабакулоса № 3 и испытали его на ростке зелёного перца.
Результат оказался плачевным. За какие то десять секунд перец стал в два обхвата диаметром, расплакался и лопнул, забрызгав помещение зловонной болотной жижей.
— Опять не то! — возопил мой отец.
— Это потому, что мы забыли про средство от блох для нормальной шерсти, — Бабака говорит.
— Эврика! — воскликнул папа и быстренько сварил средство Бабакулоса № 4.
Его мы испытывали на баклажане. Получив порцию средства, баклажан не издал ни звука (что уже настораживало) и стал свирепо расти в длину, в ширину и в высоту одновременно. Нам сделалось страшно, поскольку баклажан грозил заполонить собой всю квартиру и выселить нас из дома. Но, к счастью, всё обошлось. Вытеснив нас из кухни, баклажан закашлялся, чихнул и стал уменьшаться. Он уменьшался, уменьшался и уменьшался, пока полностью не исчез.
— И снова промах! — На папе не было лица. — Вы больше ничего не забыли, случайно?
— А корочки? Три апельсиновых корочки — от моли! — завопил я как резаный.
Вскипятив средство Бабакулоса № 5, мы решили испытать его на…
— А испытывать-то больше не на чем, — грустно сказала мама. — Рассада кончилась. А в холодильнике шаром покати!
— Испытывайте на мне! — Бабака смело шагнула вперёд.
— А ты не боишься? — спросил папа. — Может, не стоит так рисковать?
— Ради науки я готова на всё! Испытывайте! — сказала Бабака и трагически легла на обеденный стол.
Папа взял пипетку и, прицелившись, капнул Бабаке на нос.
На мгновение всё стихло. Даже синицы за окошком перестали щебетать. Даже трамваи уже не звенели. Мы окунулись в абсолютную, глухую, тревожную тишину. И лишь удары храброго собачьего сердца раздавались в этом кошмарном безмолвии.
И вдруг произошло чудо. На наших глазах Бабака стала преображаться. Свалявшаяся шерсть зашелковилась и заструилась мягкими волнами по столу. Зубы, обнажённые в напряжённом оскале, забелели, а клык, потерянный в бою с ротвейлером, вырос заново. Чёрно-коричневый нос приобрёл младенческий розовый цвет. Глаза заблестели, прояснились, в них появился здоровый щенячий задор.
— Она молодеет! — взвыла мама, как дикая кошка, схватила пипетку и капнула себе на язык.
— Авантюристка, стой! — крикнул папа, но было поздно.
На наших глазах мама начала хорошеть. Морщинки у глаз расправились, щёки запылали здоровым румянцем, выщипанные брови загустели, а волосы, стриженные под каре, мгновенно отросли до пояса. И даже мамины отекавшие ноги вдруг сделались стройными! Мама подхватила со стола Бабаку, и эти сумасшедшие с громким хохотом и лаем закружились по кухне!
— Они сошли с ума! — ужаснулся папа.
— Да ну тебя, Стёпка! — рассмеялась мама. — Лучше посмотри, какие мы теперь красавицы невозможные! А легко-то как! Я тяжести в животе вообще не чувствую!
— Серьёзно? — заинтересовался папа. — А у тебя, Бабака, как самочувствие? Вы в детство, случайно, не впали?
— Самочувствие прекрасное, Степан Валерьянович! — продолжая кружиться, завопила Бабака.
— Выходит, у нас получилось! — возликовал папа. — Выходит, мы наладим массовое производство и будем…
— Э, нет! — Мама вдруг остановилась. — Никакого массового производства! Ты что же, хочешь, чтоб вокруг все женщины стали хорошенькими? Я не согласна! Этим средством мы с Бабакой вдвоём будем пользоваться. Оно, так сказать, для внутрисемейного применения придумано. Эксклюзивно. Ведь так, сынок?
