Джетро, это невероятно. Только что тебе удалось заключить сложнейшую за последние три года сделку, и в то же время ты не можешь принять элементарное решение: позвонить ли жене.
Своей жене. Он все еще не мог привыкнуть к этим словам. Не знал, что они на самом деле значат для него. Утром Джетро не собирался заниматься с ней любовью, это не входило в его планы. План был — выждать, пока она не сделает первое движение навстречу.
Ему самому не нравилось то подчеркнутое расстояние между ними, которое он так тщательно соблюдал в вермонтском домике. Это было совсем не так просто, как кажется. Далеко не так. Он чуть с ума не сошел, прожив эти дни в двух шагах от Силии и не смея тронуть ее хоть пальцем.
Зачем он это сделал? Хотел показать ей, кто хозяин положения? Или себе доказать, что его знаменитый самоконтроль не зависит от ее присутствия? Или — что гораздо вероятнее — хотел предоставить выбор ей самой? Хотел твердо знать, что не будет выглядеть в ее глазах так же, как Дэррил?
Какие бы цели он ни преследовал, этим утром его план был загублен безвозвратно. Один вид плачущей Силии на чердачном полу разбил ему сердце.
Сердце. Значит, у него есть сердце, которое хотя бы на несколько минут принадлежало ей. Сначала он хотел только успокоить, утешить ее. Никаких других мыслей не было, когда он обнимал Силию, сажал на колени. Желание пришло позже, потом — когда она подняла на него глаза и улыбнулась... «Я хочу любить тебя», — сказал ее взгляд. И тогда все случилось.
Она была девственницей. Не было никакого другого мужчины. Он до сих пор не мог прийти в себя от этого открытия. Она доверилась ему — так, как никому не доверялась. Этот дар стоил больше самого редкого желтого бриллианта.
— Приехали, сэр, — Генри открыл дверцу машины.
— Спасибо, — пробормотал он и опрометью бросился к подъезду. Даже не заметил, как пробежал мимо лифта, ждать он просто не мог. Лихорадочно расправившись с замком, крикнул: — Силия?
Она вышла из спальни с застывшим лицом. На ней было короткое черное платье, великолепное изысканной простотой линий, волосы обрамляли лицо живой волнующейся рамкой. Как всегда, ее красота поражала, заставала врасплох. Как неожиданный удар.
— Прости, я так ужасно опоздал. — Он бросил дипломат на столик. — Постараюсь переодеться как можно быстрее. Посмотри пока журнал, там есть несколько пентхаусов, на которые стоит обратить внимание. Можем потом посмотреть на них.
— Я не собираюсь покупать недвижимость в Нью-Йорке, — сказала она ледяным тоном.
Джетро бросил пиджак на ближайший стул и взялся за галстук.
— Я сам мог бы купить.
— Да, только не для меня, пожалуйста.
— Силия, я же извинился за опоздание. — Он нахмурился, расстегивая рубашку.
— Мне кажется, ты кое-что забыл. Это фиктивный брак. Временный. Нам не нужен пентхаус, что бы там папа ни говорил.
— Ты хочешь поссориться, да?
— Джетро, как ее зовут? — Голос Силии был совершенно спокоен.
Рука, расстегивавшая рубашку, застыла.
— Кого... зовут?
— Твою любовницу. Из-за которой ты не притрагивался ко мне весь медовый месяц. Из-за которой сейчас опоздал.
Джетро подошел ближе. У нее было очень бледное лицо с огромными, почти черными от зрачков глазами. Она была так напряжена, что казалось, рассыплется на кусочки, если до нее дотронуться.
Джетро очень хотелось до нее дотронуться. Ему всегда этого хотелось.
— Ты думаешь, что я все это время был с любовницей?
— Да.
Она впервые так враждебно говорила с ним.
Грудь его разрывалась от злости и боли. Злость — это понятно. Но боль откуда? Ни одной женщине он не позволял причинять ему боль. Не подпускал близко.
— Я не был с любовницей. — Каждое слово падало камнем. — Я был на переговорах. Если не веришь, спроси участников. Это мои конкуренты. Можешь быть уверена, что мы с ними не сговорились.
Силия продолжала исподлобья смотреть на него.
— В Вермонте ты относился ко мне как к женщине, которая тебе совершенно безразлична. Но потом, на чердаке, ты любил меня. — Ее голос слегка дрожал. — С тех пор ты ведешь себя так, словно я тебе чужой человек. Ты...
— Силия, ты мне веришь? — Он взглянул прямо в черные огромные зрачки. — У меня нет другой женщины.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Целую вечность. Тишины не было — сердца стучали так, что слышал, наверное, весь дом.
— Да, — наконец сказала Силия, — я верю, что у тебя никого больше нет. Но почему ты не обращаешь на меня внимания с тех пор? Я была очень глупой? Я тебя разочаровала?
Джетро вспомнил изгибы ее бедер, пылкие, трогательно-неопытные движения... Он поднялся на чердак, чтобы сказать ей о переговорах в Нью-Йорке, и хотел соблюдать дистанцию. Соблюдать этот проклятый контракт, пока она сама его не нарушит. И потерял голову.
Знаменитое самообладание Лэтема испарилось сквозь чердачное окно, потому что женщина, его жена, плакала над листком бумаги, словно у нее вот-вот разорвется сердце. Тише, Джетро, подумал он, чувствуя, как Силия впивается ногтями ему в руку. Скажи ей правду. Пусть не всю, пусть хотя бы часть.
— Ты не была ни глупой, ни неуклюжей. Ты была так прекрасна, что у меня дыхание перехватило.
Силия скрестила руки на груди и нервно продолжала:
— Я не знаю всех этих правил, не хочу играть в игры, которые всем так нравятся. Поэтому не люблю бывать в обществе, я чувствую себя дома в Овечьей Бухте, а не на Пенсильвания-авеню. Конечно, я могу выглядеть самоуверенной и умной, так все могут. Но во всем, что касается любви, я чувствую себя как в детском саду. Джетро, скажи честно, ты сделал это, потому что хотел выиграть? Хотел показать мне, что этот контракт могла подписать только круглая дура? — Она горько рассмеялась. — Никакого секса. Где вы еще видели такую наивность?
— Я ведь тоже подписал контракт. За кого после этого можно принять меня?
— На этот вопрос только ты можешь ответить. — Она нахмурилась, напряженно о чем-то думая. — Я все время говорю, что тогда мы любили друг друга. Но это неправда. Мы просто занимались сексом.
— Так обычно говорят мужчины, а не женщины. — Джетро скрипнул зубами.
— Секс, — упрямо повторила она. — Всего лишь секс.
Джетро был в бешенстве. Она ни слова от него слышать не хочет, говорит сама с собой, словно он здесь ни при чем!
— Да, только «всего лишь» надо выкинуть.
— Ты в самом деле... — У нее на щеках появился стыдливый и гордый румянец. — Тебе правда понравилось?
— Силия, ради бога! Конечно, да.
Эта дикая, неожиданная страсть на чердачном ковре поразила его мощью и красотой. Или лучше сказать — зачаровала? У любого мужчины после таких сцен будет аллергия на случайные короткие связи. По крайней мере, у него уже есть.
